Затем она перевела взгляд на Илону.

– А ты? Тоже ничего не помнишь?

– Мне кажется, со мной ничего не делали, – осторожно ответила Илона, понимая, что художественно врать, как Эльза и Рик, она не умеет, поэтому лучше придерживаться полуправды. – Помню только, что закрыли под замок, велели сидеть тихо и не разговаривать ни с кем.

– И все? – Вифания разочарованно надула яркие губки. – Хотя, ты ведь не так красива, как твоя подруга. И, кажется, достаточно стара. Тебе явно тридцать зим или даже чуть больше.

Она взглянула на женщину в упор, скривилась и сурово припечатала.

– Не цветочек, в общем. Потому бесы на тебя и не позарились. Правда же?

– Правда, – смиренно согласилась Илона. – Я даже не знаю до сих пор, как мне удалось набрать такое количество баллов, чтобы попасть на Перерождение?

– Хотелось бы и мне знать, – Вифания убрала тонкую ручку с плеча Эльзы, шагнула к новой жертве и потянула воздух затрепетавшими ноздрями. – Ты пахнешь.

– Простите, – Илона сделала вид, что смутилась. – Мы удирали через болота, по грязи…

– Нет, милая, ты не грязью пахнешь, а кровью. О, что за бесподобный аромат! Ты ранена? Сильно?

На мгновение Илоне показалось, что прекрасная Вифания сейчас дернет нижней челюстью и вдруг оскалит острые зубы, как чудовище из старого фильма ужасов. Нефилимка совсем перестала себя контролировать. Она наклонилась к плечу Илоны, сопя, словно огромная собака, взгляд ее снова сделался блуждающим.

– Ты ранена, – протянула она мягким грудным голосом, но прозвучали слова так, что Илону заколотило от омерзения. – Не знаю, что в тебе есть такого, но я понимаю, почему Гавриил выбрал тебя. Если ты пахла хотя бы вполовину также на ярмарке, когда прошла Испытание…

Илона машинально стиснула кулаки. Хотелось одновременно бежать отсюда, не разбирая дороги – и ударить древнюю библейскую тварь наотмашь, схватить ее за волосы и трясти до тех пор, пока не отлетит душа.

Если она, конечно, есть у нефилимов.

«Моих ребят с их подачи считают умалишенными и дефективными, а соколов – насильниками и садистами. Самим белобрысым при этом поклоняются, как богам, – с гневом думала Илона. – Хотя, вот оно, сумасшедшее мерзкое чудище, прекрасное снаружи и гнилое внутри, получающее удовольствие от чужой боли, страха и унижения. Психически нездорова, даже к врачу ходить не надо».

– Гавриил самый везучий из нас, ему всегда достаются лакомые кусочки, – пожаловалась меж тем нефилимка, облизывая губы. Видимо, решила, что одурманенные жертвы все равно не осознают происходящего. – А теперь он поглотит твою сущность и станет женщиной. Зачем ему? Не лучше ли мне сделаться еще более совершенной? Он зол на меня, потому что я непокорная, не желаю прятаться. Мы и так властители этого мира, мы можем всех употребить за несколько раз. А он говорит, надо прятаться, и не дает поглощать детей, а ведь они такие яркие и сладкие!

И одуревшая от запаха крови Вифания протянула руку к Илониной голове.

– Возьму немного, а там разберемся, – шептала она лихорадочно, глаза ее горели безумием. – Ты наполненная до краев, тебя может хватить и на двоих…

И в следующий миг произошли сразу два события. Первое – остававшийся в тени Айрел схватил пухлого служителя за горло и крепко сжал в районе сонной артерии. Тот сразу рухнул на землю бессознательным мешком.

А Эльза прыгнула на Вифанию сзади, закидывая над ее головой руки, держащие золотое ожерелье. Оно ошейником легло на белоснежную кожу, и нефилимка, выпучив глаза, захрипела и вцепилась в обжигающий металл. Но напрасно – пластинки плотно сидели в креплениях, да и хватка у драконицы была крепче стали.

– Ничего ты не возьмешь, гадюка, – прошипела Эльза, затягивая драгоценную удавку на чужой шее.

– Тва-ри… – провыла Вифания, суча ногами и путаясь в длинном подоле. Куда только делись грация, плавность и величие, от которого у присутствующих захватывало дух и отнимало разум? В руках у Эльзы билась чудовищная кукла с восковым полупрозрачным лицом и перекошенным ртом, из которого торчали мелкие игольчатые зубки.

«Потому они никогда и не улыбались во весь рот», – запоздало поняла Илона, отшатываясь в сторону.

А Вифания вдруг вскрикнула и рухнула на дорогу, бестолково раскинув руки и ноги, и впрямь пластмассовые на вид. На длинных волосах, покрывалом упавших на лицо, выступила кровь – темная, почти черная.

– Пардон, мадам-месье, – шутливо изобразил церемониальный поклон Айрел, перебрасывая из одной руки в другую здоровенный камень. – А вдруг бы гадина вырвалась и начала вопить или как-то сигналить своим поганым братишкам и сестренкам о нападении?

Илона едва кивнула в ответ, бросаясь к грузовику. Двери оказались запертыми на замок, но валькирия моментально вскрыла его шпилькой для волос.

Внутри было темно, пахло потом, пылью, лавандовым мылом и настойкой на валериане, родиоле розовой и еще нескольких травах, Илона никогда не могла запомнить весь список от начала и до конца. В равных пропорциях, настоянные на спирту, они имели снотворное действие, по эффекту сравнимое разве что с ударом обуха по голове.

На прикрученных к стенкам кушетках вповалку лежали ребята – в белых хламидах, похожих на ночнушки, лохматые, забывшиеся беспробудным сном. Илона на ощупь схватила чью-то руку и выдохнула с облегчением – пульс прощупывался, а ладонь была теплой.

– Опоили, сволочи, и дозы не пожалели, наплевав на сопутствующие диагнозы и возможную непереносимость компонентов, – процедила с ненавистью Кира. – Может, и жрут в таком же состоянии, чтобы сопротивляться не могли.

И она в сердцах пнула колесо машины. Грузовик вздрогнул, но никто из ребят не пошевелился.

– Надо везти их к нам, – сказала валькирия, закрывая дверцы и защелкивая замок. – Ровена хоть и плохо отнеслась к Июльке, но она не злодейка. Ее целительский дар поможет вывести ребятишек из дурмана.

– А с этими что делать? – спросил подошедший Айрел. – Тварь с собой, парни наверняка захотят с ней поговорить по душам, а служителя куда? Проще откусить ему голову, как ненужному свидетелю…

– Никаких убийств, – прервала его Илона. – Сам же сказал, мы не чудовища. Берем тоже с собой, пусть Ровена его усыпит поглубже, а утром Кира почистит ему память и выведет куда-нибудь. Да, и еще!

Она обернулась и посмотрела на пустынную лесную трассу, поперек которой лежало неподвижное тело в белых одеяниях. Дул ветер, донося из чащи запахи мокрой травы и сладковатых ночных цветов. Задушевно, как подружки-болтушки, шелестели березки у дороги. Потихоньку начал накрапывать дождь.

«Август ведь. Осень совсем скоро».

Еще немного и можно было бы собираться за грибами, за кисловатой брусникой, за голубикой, подмигивающей из остреньких игольчатых кустов чернильными бочками. Закупаться тетрадями Алисе к школе и новой обувью, рассчитанной на влажную погоду. Потравить кошкам блох и добыть у тетушек на рынке хрусткие огурчики, маринованные перчики, пахучие помидоры в собственном соку, закатанные в банки еще горячими, да с укропными зонтиками, поставить в кладовку про запас, чтобы зимой не остаться без овощей.