Нет, Цезарь не пожелает разорвать контракт с Юнием Брутом, принятым в семью Сервилиев Цепионов. Для чего Цезарю идти на такие жертвы? Чтобы отдать своего единственного ребенка какому-то Помпею из Пицена? Умирая от желания попросить руки Юлии, Помпей никогда не решится на этот шаг. Итак, по уши влюбленный, не в состоянии отделаться от мыслей о юной Диане, Помпей отправился в Кампанию в качестве члена комитета по земле, так ничего и не предприняв. Он сгорал от любви к Юлии, он хотел ее так, как никогда в своей жизни не желал ни одной женщины. На следующий же день после возвращения в Рим он опять отправился на обед в Общественный дом.

Да, Юлия была рада видеть его! К этой, третьей, встрече они достигли той стадии знакомства, на которой она уже протянула ему руку в ожидании поцелуя и сразу же начала разговор, в котором не было места ни Цезарю, ни его матери. А те, заговорщики, боялись встретиться глазами, чтобы не рассмеяться.

Обед заканчивался.

— Когда ты выходишь замуж за Брута? — тихо спросил ее Помпей.

— В январе или феврале следующего года. Брут хотел жениться на мне уже в этом году, но папа сказал «нет». Мне должно исполниться восемнадцать лет.

— И когда тебе исполнится восемнадцать?

— В январские ноны.

— Сейчас начало мая. Значит, через восемь месяцев.

Выражение ее лица изменилось. В глазах промелькнуло страдание. Но она ответила абсолютно спокойно:

— Очень скоро.

— Ты любишь Брута?

Этот вопрос вызвал легкую панику, которая отразилась в ее взгляде, но Юлия не отвела взгляда. Кто знает, вдруг она просто не может оторвать от него взор?

— Мы стали друзьями, когда я была совсем маленькой. Я научусь любить его.

— А что, если ты влюбишься в кого-то другого?

Она моргнула, стараясь избавиться от набегающих слез.

— Я не могу позволить такому случиться, Гней Помпей.

— Но ведь такое может произойти вопреки всем благим решениям. Ты согласна?

— Да, думаю, может, — серьезно ответила она.

— И что ты тогда сделаешь?

— Постараюсь забыть.

Он улыбнулся.

— Это нехорошо.

— Это будет нечестно, Гней Помпей, поэтому я должна буду забыть. Если любовь может расти, она может и умирать.

Он погрустнел.

— Я в жизни видел много смертей, Юлия. На полях сражений. Я был свидетелем того, как умирали моя мать, мой отец, моя первая жена. Но всякий раз это происходит впервые, и я не могу отнестись к этому равнодушно. По крайней мере, — честно добавил он, — сейчас. Мне ненавистно видеть, как что-то, что растет в тебе, должно умереть.

Слезы подступили слишком близко, ей надо было уйти.

— Позволь мне удалиться, папа, — попросила она отца.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Юлия? — забеспокоился Цезарь.

— Немного болит голова, вот и все.

— Думаю, ты должен и меня извинить, Цезарь, — заговорила Аврелия, поднимаясь. — Если у нее болит голова, ей надо дать маковый сироп.

Цезарь и Помпей остались наедине. Наклон головы — и Евтих позвал слуг, чтобы убрали со стола. Цезарь налил Помпею неразбавленного вина.

— Вы с Юлией подружились, — заметил он.

— Только дурак не подружится с ней, — угрюмо ответил Помпей. — Она необыкновенная.

— Мне она тоже нравится, — улыбнулся Цезарь. — За всю свою маленькую жизнь она никому не причинила беспокойства, ни разу не поспорила со мной, ни разу не совершила ни малейшего греха.

— Она не любит этого ужасного, неуклюжего Брута.

— Знаю, — спокойно сказал Цезарь.

— Тогда как ты можешь позволить, чтобы он женился на ней? — гневно спросил Помпей.

— А как ты можешь позволить, чтобы Помпея вышла замуж за Фавста Суллу?

— Это — совсем другое.

— Как это?

— Помпея и Фавст Сулла любят друг друга.

— А если бы не любили, ты разорвал бы помолвку?

— Конечно нет!

— Вот так-то.

Цезарь снова наполнил бокал.

— И все же, — произнес Помпей после паузы, глядя на дно бокала через розовое вино, — особенно нехорошо так поступать с Юлией. Моя Помпея — сильная, рослая девушка, всегда шумная, буйная. Она сможет постоять за себя. А Юлия — такая хрупкая…

— Это иллюзия, — возразил Цезарь. — В действительности Юлия очень сильная.

— О да, она сильная. Но каждый синяк на ее прозрачной коже будет заметен.

Пораженный, Цезарь повернулся и посмотрел на Помпея в упор.

— Очень проницательное замечание, Магн. Это на тебя не похоже.

— Может быть, ее я вижу лучше, чем других людей.

— Почему?

— Не знаю…

— Ты влюбился в нее, Магн?

Помпей отвел глаза.

— А какой мужчина не влюбился бы? — пробормотал он.

— Хотел бы ты жениться на ней?

Ножка бокала из чистого серебра треснула. Вино разлилось по столу, стекло на пол, но Помпей даже не заметил случившегося. Он задрожал, бросил чашу.

— Я отдал бы себя и все, что имею, за право жениться на ней!

— Ну что ж, — спокойно сказал Цезарь, — тогда мне надо кое-что предпринять.

Два огромных глаза впились в лицо Цезаря. Помпей глубоко вдохнул.

— Ты хочешь сказать, что отдашь ее мне?

— Почту за честь.

— О-ох! — охнул Помпей, откинулся на ложе и чуть не свалился с него. — О, Цезарь! Все, что ты хочешь, когда хочешь! Я буду заботиться о ней, ты не пожалеешь, к ней будут относиться лучше, чем к царице египетской!

— Искренне надеюсь на это! — смеясь, ответил Цезарь. — Говорят, царицу Египта вытеснила сводная сестра ее мужа, прижитая старым царем от идумейской наложницы.

Но Помпей ничего не слышал. Он продолжал лежать, с восторгом уставившись в потолок. Затем он повернулся к собеседнику.

— Можно мне увидеть ее? — спросил он.

— Думаю, что нет, Магн. Будь умницей, ступай домой и предоставь мне распутать все, что сплелось сегодня. В доме Сервилия Цепиона и Юния Силана поднимется суматоха.

— Я выплачу Бруту ее приданое, — тут же предложил Помпей.

— Ничего ты не будешь платить, — отозвался Цезарь, протягивая руку. — Вставай, вставай! — Он ухмыльнулся. — Признаюсь, никогда не думал, что мой зять будет на шесть лет старше меня!

— Я слишком стар для нее? Я имею в виду, что лет через десять…

— Женщины, — сказал Цезарь, провожая Помпея к двери, — очень странные создания, Магн. Я часто замечал, что они не ищут приключений на стороне, если счастливы дома.