Коротко ободрив Рубальсу, друзья пришпорили лошадей, намереваясь подобраться к стене тьмы. Однако, сделав несколько неверных шагов, кобыла и жеребец заартачились. Потея и фыркая, лошади отказывались идти дальше. Кушара и Зобал спешились и продолжили путь на своих двоих.

Не зная природы и источника напасти, с которой они столкнулись, приятели приблизились к стене с опаской. Зобал натянул тетиву, а Кушара выставил вперед копье с бронзовым наконечником, словно на поле боя. Обоих все больше смущал этот мрак, который при их приближении не рассеялся, подобно туману, а остался непроницаемым.

Кушара уже собирался ткнуть копьем в стену, и тут без всякой прелюдии во тьме раздались звуки: барабаны, трубы, тарелки, звон доспехов, резкие голоса, оглушительный лязг железных подошв по камням. Кушара и Зобал в изумлении отпрянули, а шум все нарастал и ширился, заполняя воинственным бряцаньем круг таинственной тьмы.

– Думаю, нам есть о чем беспокоиться, – прокричал Кушара товарищу, когда они вернулись к лошадям. – Похоже, какой-то царь с севера послал на Йорос своих воинов.

– Согласен, – сказал Зобал… – Вот только не пойму, где они были до того, как пала тьма. Да и сама она какая-то странная.

Не успел Кушара ответить, лязг и крики внезапно смолкли. Вместо них загремели неисчислимые систры, зашипели змеи, хрипло заухали тысячи зловещих птиц, собираясь в стаи. И к этим невыносимым звукам теперь добавлялось яростное лошадиное ржание и неистовый ослиный рев, почти перекрывавшие вопли Рубальсы и Симбана.

Тщетно пытались Кушара и Зобал успокоить лошадей и утешить до смерти перепуганную девушку. Стало ясно, что не армии смертных осаждают их, ибо звуки все время менялись, а злобный вой и рев адских тварей заглушали все вокруг.

Тьма оставалась непроглядной, но ее круг, не расширяясь, но и не сужаясь, начал быстро передвигаться. Чтобы оставаться в центре круга, воины и их подопечные были вынуждены сойти с тропы и свернуть на север, обходя зазубренные хребты и ложбины. Зловещие звуки продолжали преследовать их, не приближаясь, но и не отдаляясь.

Солнце склонилось к западу, и его лучи больше не проникали сверху в ужасную передвигающуюся воронку. Глубокие сумерки окутали путников. Зобал и Кушара ехали как можно ближе к Рубальсе, насколько позволяла пересеченная местность, и постоянно оглядывались в поисках вражеских когорт. Обоих воинов переполняли самые мрачные опасения, ибо было очевидно, что сверхъестественные силы сбивают их с верного пути на нехоженые тропы.

С каждым мгновением непроглядная тьма сгущалась, а за ней клубилось и бурлило что-то чудовищное. Лошади спотыкались о валуны и выходы горных пород, а тяжело нагруженным ослам приходилось развивать невиданную скорость, чтобы поспевать за перемещением круга, который пугал их несмолкаемым шумом. Рубальса молчала, то ли от усталости, то ли смирившись со своей участью, а пронзительные крики евнуха сменились пугающими хрипами.

Время от времени путникам казалось, что из тьмы на них смотрят огромные огненные глаза, то низко у земли, то из невиданной выси. Зобал начал пускать в них зачарованные стрелы, и каждый полет стрелы сопровождался пугающим взрывом сатанинского смеха и улюлюканьем.

Так они и двигались, потеряв счет времени и утратив направление. Измученные животные стерли копыта. Симбан был ни жив ни мертв от страха и усталости. Рубальса поникла в седле, а воины, охваченные благоговейным ужасом, впали в оцепенение, понимая, что против такого врага их оружие бесполезно.

– Никогда больше не усомнюсь в правдивости историй, которые рассказывают о пустыне Издрель, – мрачно изрек Кушара.

– Думаю, у нас осталось не так уж много времени сомневаться или верить, – заметил Зобал.

В довершение всего местность становилась бугристее, и они бесконечно взбирались на склоны крутых холмов и спускались в унылые долины. Вскоре путники вышли на плоскую каменистую местность. И тут разноголосица злобных звуков отступила – удалилась и растворилась в слабом, нерешительном шепоте, затихшем в невообразимой дали. Одновременно клубящаяся тьма поредела, в небе просияли звезды, а на фоне алого неба проступили четкие очертания пустынных холмов. Путники остановились, разглядывая друг друга в полумраке, ничуть не отличимом от ранних сумерек.

– Что за новая демоническая напасть? – спросил Кушара, не веря, что адская осада снята.

– Не знаю, – ответил лучник, всматриваясь в полумрак. – Но вот, похоже, один из демонов.

Теперь и остальные увидели, что к ним приближается смутная фигура с зажженным фонарем из полупрозрачного рога. На некотором расстоянии позади него в квадрате тьмы, который путники заметили только что, зажглись огни. Очевидно, темная масса была большим строением со множеством окон.

В тусклом желтоватом свете фонаря стало видно, что фигура принадлежит чернокожему мужчине огромного роста, облаченному в просторную шафранную мантию, какие носили монахи некоторых орденов, и увенчанному пурпурной двурогой шапкой аббата. Появление монаха было необъяснимым и неожиданным, ибо, если в бесплодных пустынных землях и существовали монастыри, мир о них не ведал. Впрочем, порывшись в памяти, Зобал вспомнил, что слышал о негритянском ордене, процветавшем в пустыне много веков назад. Орден давно распустили, и никто уже не помнил, где стоял монастырь. В Йоросе чернокожие встречались редко, а те, что еще остались, состояли евнухами при вельможных и купеческих сералях.

При приближении чужака животные забеспокоились.

– Кто ты? – грозно вопросил Кушара, сжимая рукоять копья.

Негр широко ухмыльнулся, показав ряды пятнистых зубов – его резцы напоминали собачьи. Ухмылка морщила пухлые обвислые щеки складками невероятного числа и размера, а раскосые, близко посаженные глаза подмигивали, окруженные кожистыми мешками, дрожащими, как эбеновое желе. Ноздри незнакомца раздувались, синеватые пухлые губы пускали слюни и слегка подрагивали. И прежде, чем ответить Кушаре, негр облизал их непристойным, толстым и красным языком.

– Я Уджук, настоятель монастыря в Патууме, – промолвил он, и низкий, звучный голос его, казалось, исходил из земли под ногами. – Вижу, ночь застала вас вдали от хоженых троп, и предлагаю свое гостеприимство.

– Да, сегодня ночь для нас наступила рано, – сухо ответил Кушара.

Ни от него, ни от Зобары не ускользнуло, с каким вожделением в непристойно мерцающих раскосых глазах настоятель поглядывал на Рубальсу. Более того, теперь оба воина заметили, как отвратительно длинны черные ногти на громадных руках и босых растопыренных ногах этого Уджука.

Впрочем, Рубальсу и Симбана, кажется, не впечатлили эти омерзительные подробности, или они вовсе ничего такого не заметили: оба с готовностью приняли предложение аббата и стали убеждать воинов последовать их примеру и не упрямиться. Кушара и Зобал уступили уговорам, про себя решив глаз не сводить с черного настоятеля Патуума.

Высоко подняв фонарь, настоятель повел путников к массивному зданию, сиявшему огнями неподалеку. При их приближении высокие ворота из темного