Он отошел и пригласил на танец высокую белокурую женщину в платье из бархата цвета рубина и средневековом головном уборе, украшенном кружевом.

– В Великой Армии умели танцевать, – заметила Мария Липона. – Дорогие мои, я ждала вас с нетерпением. Я даже сняла маску, чтобы вы быстрее нашли меня. Мне не терпелось сообщить вам, что принц здесь.

– Вы уверены в этом? – спросила Фелисия.

– Абсолютно. Вы видите китайскую принцессу в бирюзовом платье и золотой маске? Это Нандина Кароли. Костюм с намеком, так как за немного монголоидный тип лица Рейхштадт и его друг Эстергази называют ее «китаец». Непонятно, правда, почему в мужском роде. Она чертовски женственна. А рядом с ней видите фиолетовое домино и черное, в белой маске в форме птичьего клюва? Первый – это Морис Эстергази, а второй – наш принц. Впрочем, смотрите сами: белая прядь выбилась из-под капюшона и падает на маску…

– Я вижу, – сказала Фелисия. – Но у вас ведь есть какая-то идея, Мария, не так ли?

– Надо, чтобы одна из вас с ним заговорила. Лучшего случая не придумать.

– На балу? Это безумие! – прошептала Гортензия. – Что мы скажем?

– Что вы здесь и вам хотелось бы поговорить без свидетелей. Графиня Камерата дорого дала бы за такую возможность.

– Вы совершенно правы, – сказала Фелисия. – Но мы пойдем вдвоем. Так нам будет легче уединиться, насколько это возможно. Пойдемте, Гортензия!

– Но, Фелисия, я никогда не осмелюсь…

– Я осмелюсь. Вы только сделайте вид, что потеряли вашу маску. Он вас уже встречал и должен узнать…

Словно боевой корабль, ведущий за собой маленький фрегат, Фелисия разрезала толпу, за ней шла Гортензия, сердце которой сильно билось. Они подошли к принцу и, отгораживая его от друзей юбками из лиловой тафты, словно играя, оттеснили к одному из высоких окон. Он было запротестовал против такого любезного насилия.

– Дамы, дамы, что вам угодно?

– Нам понравился твой костюм, прекрасная маска, и мы хотим узнать тебя получше, – сказала Фелисия довольно устрашающим голосом, заставив Гортензию улыбнуться.

– Кто сказал тебе, что я этого заслуживаю? Видно, что вы обе молоды и красивы. А я не представляю никакого интереса: я одинок и люблю свое одиночество.

– Согласна с тобой. Орел всегда одинок.

– Орел?

– Или орленок? – тихо спросила Гортензия, решив вступить в разговор. – Монсеньор, не думайте, что мы решили докучать вам, – добавила она по-французски. – Мы просто пользуемся удобным случаем, чтобы просить вас принять нас, когда вам будет удобно.

– Почему вы называете меня монсеньор? Кто вы?

В один миг лиловая маска оказалась в руке Гортензии, чьи золотистые глаза встретились с глазами улыбнувшегося принца.

– Смотрите-ка! Молодая француженка из театра. Вы мне скажете, кто вы.

– Гортензия, графиня де Лозарг. Я родилась в один день с вами. Император был моим крестным отцом, а королева Голландии – моей крестной матерью.

– А я, – сказала Фелисия своим обычным теплым голосом, – Мария-Фелисия, княгиня Орсини, графиня Морозини. Мы в Вене ради вас, монсеньор. Прошу вас, назначьте нам аудиенцию. Мы живем во дворце Пальм.

– Прошу вас, наденьте маски, будем делать вид, что шутим. За мной все время следят…

В его глазах появилась тревога, хотя губы продолжали улыбаться. Фелисия развернула веер и, как будто заигрывая, хлопнула его по руке.

– Итак, монсеньор?

– Расстанемся! Я обещаю, что дам вам о себе знать.

Обе женщины залились смехом, словно их шутка отлично удалась. Потом взяли принца за руки, заставили несколько раз повернуться кругом и скрылись в толпе. Подруги присоединились к Марии Липона, следившей за ними издалека.

– Ну как? – спросила она со светской улыбкой.

– Мне кажется, что мы увидимся с ним, только что из этого выйдет? – сказала Фелисия.

– Все будет зависеть от того, насколько вы умеете убеждать. А теперь послушайтесь моего совета: потанцуйте! Мои верные рыцари возвращаются. Дорогой Фридрих, – обратилась графиня к одному из голубых арлекинов, – я только что говорила этой прелестной даме, что вы лучший в Вене танцор. Убедите ее в этом.

Спустя мгновение Фелисия и ее партнер исчезли в водовороте многоцветной толпы.

– Теперь ваша очередь! – повернулась Мария Липона к Гортензии. Но та только покачала головой:

– Мне не хочется танцевать…

Ей не удалось закончить фразу. Раздался голос, прозвучавший для нее как гром среди ясного неба. Интонация была повелительной, несмотря на приглашение:

– Разрешите вас пригласить, сударыня?

Перед ней возвышался человек в зеленом домино. Через прорези маски желтые глаза, так хорошо ей знакомые, вызывающе разглядывали ее.

– Я только что сказала, сударь, что мне не хочется танцевать.

– Неизвестно с кем, конечно! Но я думаю, что вам будет интересно потанцевать со мной, хотя, может быть, вам это и не доставит удовольствия. Не стоит привлекать к себе внимание…

– Но, сударь, – вмешалась графиня Липона, – ведь вам сказали…

– Оставьте, Мария! Я пойду танцевать. Надо с этим покончить.

И сильные руки Патрика Батлера закружили ее в вальсе. Минуту они танцевали молча, потом молодая женщина спросила:

– Вчера в театре это вы были в ложе маршала Мэзона?

– Это был я. Меня пригласил маршал, которого я встречал в других местах. Сомнительная привилегия! Я вами любовался издали. Вы были очень красивы!

– Я не нуждаюсь в ваших комплиментах! И ради этой сомнительной привилегии вы проделали весь этот путь в Вену?

– Вы прекрасно знаете, почему я здесь. – Он быстрее закружился в вальсе, крепче прижимая к себе Гортензию. – Я же сказал, что мы еще увидимся! И я держу слово, – прошептал Патрик ей на ухо.

– Будьте любезны отпустить меня! Вы меня задушите! Не уверяйте меня, что вы следовали за мной. Вы слишком заметны.

– За вами следовал мой слуга. Он сообщал мне о вашем маршруте. Я знал, что если вы заметите меня, то постараетесь сбить со следа.

– Очень ловко! Итак, вы нашли меня. Более того: вы со мной танцуете. Я надеюсь, вы довольны и перестанете мне докучать.

– Могу ли я довольствоваться столь немногим? Дорогая, я и не думаю от вас отказываться. Видеть вас приятно, танцевать с вами наслаждение, но я хочу заняться с вами любовью. Более того, я хочу на вас жениться.

– Вы сошли с ума. Я вас уже просила не прижимать меня так крепко.

– Я вас люблю.

– Тем хуже для вас. Я вас не люблю и никогда не полюблю.

– Не надо будущего времени. Все в свое время. Я умею быть терпеливым. Но сейчас вам придется меня выслушать, Гортензия!

– Я вам запрещаю называть меня Гортензией. Это имя не для вас!

– Не надо лишних слов. Выслушайте меня серьезно. Вы собираетесь сделать глупость, и я хочу вам помешать.