выберет. Так вышло, что он одновременно начал служить и в Церкви, и в государственной администрации, и в возрасте двадцати девяти лет, в 1415 г., он стал королевским аудитором, а также деканом Компостелы[1570]. В 1419 г. он стал титулярным членом королевского совета и папским нунцием в Кастилии[1571]. В 1428 г. он уже был известен, с одной стороны, как аудитор, член королевского совета и хранитель королевской печати, а с другой стороны, как referendario папы, декан церквей Компостелы и Сеговии, каноник Бургоса и королевский капеллан[1572]. В то время он был уже хорошо известен как автор нескольких важных работ[1573].

В 1428 г. ему было уже сорок два года, и его звезда была еще далека от зенита. Он занимал ряд почетных должностей, хотя ни одна из них не была исключительно важной. Его уважали во многих кругах, но весьма сомнительно, чтобы кто-нибудь тогда мог предсказать, каких высот влияния он еще достигнет. Судя по всему, в 1428 г. он в основном пытался делать церковную карьеру, даже несмотря на то, что своих настоящих успехов он достиг в мире светской политики. Мы должны отметить это двойное направление его карьеры, потому что дон Алонсо поднялся до высоких позиций в Церкви через свои политические достижения. В свою очередь, его служба на духовном поприще обеспечила ему весьма заметное место в интеллектуальной жизни Испании.

III

Совершенно очевидно, что сын Павла из Бургоса чувствовал себя должником инфантов Арагона и был связан с ними, в особенности со старшим из них, Хуаном, из-за тесных связей между Павлом и их отцом, Фернандо де Антекерой[1574]. Тем не менее, несмотря на эти связи, он сумел одновременно, оказывая услуги инфантам, снискать расположение кастильского двора и получить поддержку Альваро де Луны. Это был, несомненно, трудный маневр — плыть между Сциллой коннетабля и Харибдой оппозиции и не разбить свой корабль. Немногие кастильцы были способны на это. Алонсо де Картахена был одним из них.

В начале правления Альваро де Луны, вслед за провалом попытки переворота дона Энрике, он был членом совета инфанта дона Хуана (1420 г.)[1575]. На следующий год он добивался — и добился — королевского согласия на петиции, адресованные ему инфантом и аристократами его лиги[1576]. Вслед за тем он был назначен по рекомендации инфанта членом Кастильского королевского совета[1577] и вскоре после этого пытался в качестве королевского эмиссара убедить дона Энрике отказаться от его попыток взять себе маркизат Вильены[1578]. Эта миссия достигла лишь части своих целей[1579], но тем не менее ее можно было считать успешной. В любом случае, похоже, что Альваро де Луна обратил внимание на силу убеждения дона Алонсо, его спокойную и уравновешенную готовность к работе и дипломатические способности и поэтому твердо решил использовать его на дипломатической службе государства. Так к концу 1421 г. Картахена отправился в Португалию в качестве королевского посла, чтобы вести переговоры о мирном соглашении с этой страной[1580]. Переговоры длились целый год, и мирный договор, достигнутый усилиями дона Алонсо, держался почти тридцать лет[1581]. В 1424 г. он снова был послан в Португалию, чтобы уладить некоторые разногласия в интерпретации этого договора, и его миссия тоже увенчалась успехом после годового пребывания в Лиссабоне[1582]. Его дипломатические достижения без сомнения обеспечили ему почетное место в королевском совете и помогли сцементировать дружеские отношения между ним и Альваро де Луной. В любом случае, теперь коннетабль рассматривал его как своего приверженца, фактического или потенциального[1583].

Это проложило ему дорогу к двум назначениям, которые оказались вершиной карьеры дона Алонсо — политической и церковной. В 1434 г. он был назначен членом кастильской делегации на Базельский собор вместе со своим братом Гонсало Гарсией, который был в то время епископом Пласенсии[1584], а в 1435 г., находясь в Базеле, дон Алонсо был назначен епископом Бургоса, заменив своего умершего в том году отца[1585]. Ни одно из этих назначений не могло бы состояться, если бы не было предложено или поддержано Альваро де Луной.

IV

Базель дал дону Алонсо возможность достичь международной славы, а также получить особое признание за защиту интересов своей страны. Его красноречие, мудрость, дипломатическое мастерство и опыт — как юридический, так и дипломатический, сделали его идеальным представителем Кастилии. Он выиграл спор, возникший с Англией по поводу приоритета в соборе[1586], он победил в важных дебатах с Португалией по вопросу о Канарских островах[1587] и установил мир между императором и королем в тот момент, когда конфликт между ними казался неразрешимым[1588]. Все это, конечно, помогло укрепить его авторитет в сфере международных отношений.

Что касается его деятельности в церковной политике, она была даже более впечатляющей, и, безусловно, ее результаты были еще важнее, потому что дон Алонсо пытался найти золотую середину между папством и соборным движением путем некоей координации законных интересов обеих сторон. Это, конечно, было формальной политикой Кастилии, но по большому счету она была построена на идеях дона Алонсо. В любом случае она полностью совпадала с его мыслями и его основными склонностями, потому что по своей природе он был миротворцем, стремящимся к компромиссам. Точно так же, как он пытался достичь равновесия между враждующими инфантами Арагона, между инфантами Арагона и королем Хуаном II, между Португалией и Кастилией, между Империей и Польшей, так и здесь он старался установить гармонию между собором и папой.

Однако последняя попытка была обречена на неудачу. Враждующие партии держались за свое, то есть за несовместимые принципы — и во главе обеих партий стояли исключительно способные, сильные и упрямые люди. В Базеле соборное движение было полно решимости провести в жизнь решение Констанцского собора в церковных делах. С другой стороны, папа с той же решимостью стремился свести к нулю постановление и пользоваться своими, как он считал, неотъемлемыми правами в качестве верховного лидера Церкви. Последовало яростное столкновение доктрин, интересов и амбиций.

Практически с момента открытия собора в июле 1431 г. обе стороны шли к конфликту, и столкновение оказалось неизбежным, когда в апреле 1437 г. папа Евгений IV потребовал от собора переехать из Базеля в Италию. Собор отказался, основываясь на том, что папа не имел права диктовать собору такое переселение. Был создан комитет из трех человек, чтобы проверить этот вопрос. Двое из его членов представляли соперничающие партии. Третий, дон Алонсо, был избран собором как окончательный арбитр между двумя противоположными мнениями