– Не только Томас Нау. Мы все над этим задумывались. Здесь слишком много кристаллического углерода – алмазные форамены, скалы в космосе. Чьи-то компьютеры? Но форамены слишком малы, а наши скалы L1 слишком велики… и все они сейчас просто мертвый камень.

– Не совсем, – заметил через стол Дзау Цинь. – Есть же кейворит.

Белга Андервиль проскрипела что-то, явно не слишком всем этим пораженная, Виктория загудела смехом. В следующее мгновение Зинмин дал перевод:

– Значит, Искажения Хелма получили нового верующего, только теперь наш мир – мусорная свалка, а мы, пауки, развились из мусорных червей богов. Если все это правда, где же остатки этой суперимперии?

– Я… я не знаю. Не забывайте, что это было от пятидесяти до ста миллионов лет назад. Может быть, у них была война. Одно из самых простых объяснений вашей солнечной системы то, что она была зоной боев, солнце было уничтожено, а все планеты, кроме одной, испарились. – И эта единственная уцелевшая была защищена каким-то мощным волшебством. – Или, быть может, империя переросла во что-то другое, или оставила нас развиваться собственными темпами.

Некоторые варианты, произнесенные вслух, звучали очень по-дурацки.

Пищевые руки Андервиль раздвинулись в жесте, который Фам опознал как «улыбку сомнения».

– Вы говорите, как Хелм! Да только ваша теория «объясняет» все на свете, но ничего не помогает делать, и уж никак не предлагает средств для ее проверки.

Гонле Фонг ткнула рукой в воздух – бессознательно усвоенный жест пауков.

– Так в чем же тут несогласие? «Арахна была тем местом, где когда-то исполнялись Несбыточные Грезы». Нормально. Простое и объединяющее предположение. И в то же время мы-то живем здесь и сейчас, в сотнях световых лет и за несколько тысяч лет. Каково бы ни было объяснение, впереди вся жизнь на получение той пользы, которую можно извлечь, просто играя с тем, что сейчас мы видим на Арахне!

Фам вежливо кивнул.

– Да, отношение правильного члена Кенг Хо. Но, Гонле – я-то родился в цивилизации замков и пушек. Я жил долго – не считая холодного сна – и видел много. С самых Веков Рассвета мы, люди, узнаем понемножку то здесь, то там – но в основном мы узнаем о пределах. Планетные цивилизации расцветают и рушатся. На вершине они чудесны, но во тьме слишком много… – Пушки и замки и многое еще хуже. – И даже мы, Кенг Хо – мы выживаем и процветаем, но мы нашли пределы, к которым мы можем только приближаться – как сама скорость света. Я разбился об эти пределы у разлома Брисго. Когда я узнал о Фокусе, я подумал, что это может положить конец тьме в промежутках между цивилизациями. Я ошибся. – Он поглядел в глаза Анне. – И я оставил свою мечту, мечту всей своей жизни… и тогда я огляделся вокруг. Здесь, на Арахне, мы нашли нечто, выходящее за все наши пределы. Это мельчайшие клочки, осколки и обрывки величайшей славы. У планов, Гонле, есть горизонты – и горизонты… Эзр меня спросил, что я собираюсь делать, когда мы победим эмергентов, когда мы снова встретимся. Так вот, именно это: я собираюсь направиться туда, откуда прибыла Арахна.

Перевод его слов в исполнении Триксии трещал еще одно мгновение, потом за столом воцарилась абсолютная тишина. Эзр оцепенел. Фам никому не говорил об этом, кроме Анне; учитывая, что еще происходило вокруг, этот секрет было легко сохранить. Но Эзр Винж всю жизнь прожил, восхищаясь Веками Рассвета и Несбыточными Грезами, и теперь он видел, сколько еще может быть достигнуто. Мальчик смотрел заворожено, но потом снова проснулась критическая мысль. Его слова не были жалобой, он хотел, чтобы план Фама удался, но…

– Но какой ты выберешь курс? И…

– Какой курс? Это простой вопрос, хотя у нас будет пара столетий, чтобы его обдумать. Но посмотри: человечество глядит на звезды с помощью высоких технологий уже тысячи лет. По крайней мере хотя бы раз каждая цивилизация Клиентов создавала огромные поля стометровых зеркал и другими хитрыми способами пыталась заглянуть подальше. Некоторые дальние загадки мы видели. Там и сям в галактике попадаются звездолеты и древние радиопередачи.

– Так что если бы было что-то еще, мы бы это увидели, – сказал Эзр, но он знал, что будет дальше. Эти споры имели давнюю историю.

– Только если в таком месте, куда мы можем заглянуть. Но ядро галактики местами отлично закрыто облаками. Если наша сверхцивилизация не использует радио и если у них есть что-то получше принципа наших звездолетов… тогда там, в ядре – единственное место, где мы их бы не могли обнаружить.

А эксцентрическая орбита Мигающей хотя бы проходит через эти невидимые глубины.

– Ладно, Фам, я согласен, все совпадает. Но ты говоришь о тридцати тысячах световых лет в сторону ядра, почти до теневых облаков.

И Гонле добавила:

– Это в сто раз дальше, чем ходили любые корабли Кенг Хо. Без цивилизаций-депо по дороге твой звездолет откажет раньше, чем через тысячу лет. Мечтать о такой экспедиции можно, но она полностью за пределами наших возможностей.

Фам улыбнулся:

– Она полностью за пределами наших теперешних возможностей.

– Так это же я и сказала!

Но в глазах Винжа мелькнул свет:

– Гонле, он хочет сказать, что может быть, в будущем она не будет за пределами наших возможностей.

– Да! – Фам подался вперед, гадая, скольких их присутствующих может он увлечь своей мечтой. – Сделайте небольшой мысленный эксперимент. Поместите себя в Века Рассвета. Тогда, несколько кратких столетий, люди ждали радикальных улучшений от будущего. Арахна поможет вам восстановить этот дух. Может быть, вы сейчас этому не поверите. Вы не видите цивилизацию, которую сами строите. Эзр и Чиви, вы создаете Великую Семью, которая затмит любую другую в истории Кенг Хо. Триксия и Виктория и все пауки – это самое великое событие за всю историю нашего дела. И вы только начинаете понимать противоречия Арахны. Вы правы: сегодня говорить о путешествии к ядру – это разговоры ребенка, который катается в прибое и говорит о том, чтобы переплыть океан. Но я предлагаю вам пари: к следующему Времени Света у вас будет технология, которая мне нужна.

Он поглядел на Анне рядом с собой, и она улыбнулась ему – улыбкой счастливой и одновременно насмешливой.

– Мы с Анне и те, кто летят с нами на нашем флоте из трех кораблей, намереваемся опрокинуть систему эмергентов. Если мы победим – когда мы победим, – то, что останется, будет высокотехнологичной цивилизацией. Мы построим флот больше, не менее двадцати кораблей. И Анне позволит мне переименовать ее флагман в «Дикого Гуся». И мы вернемся сюда и снарядимся для полета… поиска.

А в самом ли деле Анне с ним пойдет? Она говорит, что да. После свержения тирании эмергентов – останется ли у нее тот «порыв», который ведет ее? Может быть, и нет. Победа оставит целую планету палатой де-фокусировки, как в Мансарде Хаммерфеста. Может быть, она не сможет оставить людей, которых спасла. И что тогда? Не знаю. Когда-то, давным-давно, он отлично умел обходиться один. Теперь же… Как он сильно переменился!