еще в Польше, стал особенно острым, так как слухи оправдывались и расформирование полка было только вопросом короткого времени. В какую часть будет влит наш личный состав – было неизвестно, а потому большинство офицеров начало просить о переводе их в другие части; многие, уехавшие в отпуск, не собирались возвращаться. 9 августа мы получили первое распоряжение о выделении наших офицеров в другую часть – это был приказ генерала Горбова о выделении 20 офицеров на укомплектование формировавшейся Гренадерской дивизии, которая в скором времени должна была идти в десант на Кубань. В то же самое время и к нам 10 августа прибыли 19 офицеров, переведенных из 4-й стрелковой артиллерийской бригады как пехотинцы. Все эти офицеры были пулеметчики. На 12 августа была назначена отправка полка на фронт в распоряжение командира 2-го армейского корпуса.

В 10 часов 12 августа полк с места квартирования выступил на станцию для погрузки. В 14 часов все отправляющиеся части были построены на молу, и к ним вышел попрощаться генерал Бредов. Генерал обратился к войскам с речью, в которой особенно подчеркнул боевую работу полка в дни отступления в Польшу. В 16 часов поезд отошел, и на другой день в 16 часов полк прибыл на станцию Юшунь, где выгрузился из вагонов и заночевал в деревне. Полк прибыл в составе: штаб-офицеров – 6, обер-офицеров – 98, чиновников – 13 и солдат – 143, всего 260 человек, то есть на 166 человек меньше, чем прибыло из Польши.

14 августа полк походным порядком перешел в Армянский Базар, откуда, переночевав, через деревню Спендиаровку перешел в село Чаплынка, куда прибыл в 21 час и расположился по квартирам. Командир полка по прибытии в Чаплынку немедленно явился в штаб 2-го армейского корпуса, но добиться чего-либо определенного о назначении полка ему не удалось.

Весь день 16 августа полк простоял в селе Чаплынка в ожидании распоряжений. Командир полка ездил к начальнику 13-й пехотной дивизии генералу Ангуладзе, который, вспоминая прошлую боевую работу полка, обещал оставить его в целости отдельно, если не будет особых распоряжений из штаба корпуса. Командир полка просил также, в случае влития полка в 13-ю пехотную дивизию, назначить наш полк в состав 49-го пехотного Брестского полка, где уже несколько месяцев симферопольцы составляли 3-й батальон. Здесь нужно сказать, что офицеры нашего полка, по разным причинам очутившиеся в Крыму после отступления полка в Польшу, вследствие невозможности присоединения к полку, были объединены в Крыму полковником Стольниковым290 и в марте 1920 года были влиты в состав 49-го пехотного Брестского полка как 3-й батальон. Генерал Ангуладзе обещал исполнить просьбу командира полка и немедленно распорядился о выдаче для нас 200 винтовок, первая партия которых прибыла вечером. Ночью полк был вооружен, и на рассвете 17-го был получен приказ по корпусу о назначении нашего полка в корпусный резерв, для чего полку передвинуться на северо-западную окраину села Чаплынка, подчинив себе остатки 52-го пехотного Виленского полка. Полковник Решетинский, временно командовавший полком, мало действовавший с полком в боевой обстановке, просил генерала Ангуладзе подчинить себя командиру Виленского полка, на что начальник дивизии ответил отказом. Весь день полк простоял спокойно в резерве.

Ночью на 18 августа был получен приказ по корпусу: ввиду появления частей противника в деревне Аскания-Нова и угрозы его нашему тылу, полку с двумя легкими танками и двумя орудиями ликвидировать противника. Выступление было назначено на 4 часа. Полковник Решетинский, получив этот приказ, по телефону просил дать ему разъяснение и одновременно послал в штаб корпуса дежурному офицеру записку с просьбой доложить начальнику штаба о том, что он вовремя выступить не может и просит отстранить его от командования полком, так как ему вообще никогда не приходилось действовать ночью да и, кроме того, почти весь командный состав в отпуску. Полковник Коваленко, помощник командира полка, и полковник Гротто-Слепиковский, командир 2-го батальона, настаивали на выполнении задачи, но полковник Решетинский упорно отказывался. В ответ на записку командира полка в штаб полка прибыл начальник штаба корпуса полковник Бредов291, который обратился к полковнику Решетинскому за разъяснениями по поводу записки и, вследствие упорства командира полка, приказал полковнику Гротто-Слепиковскому, как старшему, принять полк и выполнить задачу. В 6 часов полк выступил по назначению, но, не дойдя до Аскания-Нова и выяснив, что противника там нет, полк в 20 часов возвратился в село Чаплынка и расположился на старом месте. По прибытии полка был получен приказ о назначении полка без виленцев в распоряжение начальника 13-й пехотной дивизии на Марьяновские хутора.

В 7 часов 19 августа полк выступил в штаб 13-й пехотной дивизии на хутора Марьяновские, где стал в дивизионном резерве. Ночью полк перешел в село Черненька, где простоял целый день 20-го. Ночью, оставаясь в дивизионном резерве, полк перешел на хутора Сергиевские, откуда в 12 часов полку было приказано наступать на хутор Мартынова. Хутор был занят полком без потерь, красные отошли. На следующий день, 22-го, полк перешел опять на хутора Сергиевские в резерв.

23 августа было последним днем существования полка как самостоятельной части. На рассвете полк, оставаясь в дивизионном резерве, перешел по пескам в колонию Ключевую, причем красные обстреливали расположение полка ружейным и артиллерийским огнем. Здесь была получена телефонограмма начальника штаба 13-й пехотной дивизии о расформировании с 23 августа Симферопольского офицерского полка и о влитии всего его личного состава в 49-й пехотный Брестский полк. На другой день полк перешел через колонию Британы в село Черненька на соединение с 49-м пехотным Брестским полком. Одновременно было получено распоряжение выделить на пополнение офицерского кадра 52-го пехотного Виленского полка 50 офицеров, что и было выполнено в тот же день. Личный состав нашего полка составил 2-й и 3-й батальоны и офицерскую роту Брестского полка, причем батальоны 3-ротного состава.

А. Самойленко292

Бой 1-й Кавалерийской дивизии генерала Барбовича у Малой Токмачки293

(в начале августа 1920 года)

Добрые 2 месяца пробыла наша дивизия в столь непривычной для нее обстановке Каховского укрепленного района, где коннице решительно нечего было делать: этот вездесущий песок, да и вражеский (правый) доминирующий берег Днепра вынуждали нас привыкать к столь необычным нам ходам сообщения и «маскированным» позициям, так как наш (левый) берег был значительно ниже. Наконец пришло радостное известие о переброске 1-й кавалерийской дивизии в северо-восточную часть Таврии. Но это произошло не сразу.

Дней 8 мы «стояли» в Серогозах. Редко части дивизии были столь заняты, как на этой «стоянке»: с утра до ночи –