– Да, это уж точно. Когда я вышел из поезда в Чарльстоне, мне вообще показалось, что я где-то за границей.

– Ты можешь оказаться прав в любой момент, – сказал Орри, невесело рассмеявшись. – А что, на Севере такие же настроения?

– Я бы сказал, очень похожие.

Орри покачал головой, хотя и не удивился словам друга. Губернатор Пикенс уже объявил об экстренном съезде в баптистской церкви в Колумбии. Все ждали, что делегаты проголосуют за сецессию.

Джордж кашлянул, нарушая молчание.

– Не нальешь мне выпить? – попросил он. – А уж потом поговорим.

– Конечно, – заметно воодушевился Орри. – Идем со мной.

Он повел Джорджа в библиотеку. Приезд старого друга несказанно обрадовал его, но их недавняя ссора еще создавала какой-то барьер между ними, мешая ему выразить свои чувства. Орри достал свой лучший виски. Когда он наполнял бокалы, Джордж как бы вскользь заметил, что виделся с Купером.

– Но в первую очередь я приехал не ради него, – добавил Джордж.

Он удобно устроился в кресле, сбросил один ботинок и потер ногу в носке.

Орри с бокалом в руке стоял спиной к окну. Сквозь жалюзи в комнату сочился бледный зимний свет, тонким контуром обрисовывая его фигуру.

– А ради чего? – спросил он.

Господи, хватит ли у меня сил, подумал Джордж, внезапно почувствовав раздражение. Он вспомнил, какое безмерное отчаяние заставило его в конце концов решиться на путешествие до этой комнаты. Он посмотрел на высокого недружелюбного человека у окна и ответил:

– По двум причинам. Первая – я пытаюсь спасти нашу дружбу.

Последовало тяжелое молчание. Орри, захваченный врасплох, не мог найти слов. Джордж наклонился вперед, и его поза словно подчеркнула силу его голоса.

– Эта дружба важна для меня, Орри. Кроме Констанции и детей, это единственное, что я ценю превыше всего в жизни. Нет, подожди… выслушай меня! Я попросил у тебя прощения в письме, но никогда не считал, что этого достаточно. Полагаю, ты тоже. Поэтому я и приехал, чтобы поговорить с тобой, встретиться лицом к лицу. Не позволяй местным бузотерам или радикалам вроде моей сестры уничтожить наши добрые чувства друг к другу.

– Ты что-нибудь слышал о Вирджилии?

Джордж покачал головой:

– Она до сих пор скрывается. Честно говоря, меня это не интересует. Мне не следовало ее поддерживать в тот проклятый день. Я просто вышел из себя.

Желая разрядить обстановку, Орри пробормотал:

– Я бы сказал, мы оба вышли из себя.

– Я приехал не винить тебя, а просить у тебя прощения. Совершенно ясно, что Южная Каролина хочет выйти из Союза, хотя, на мой взгляд, это большая ошибка. Некоторое примирение с рабством всегда было возможно, но, если я правильно понимаю настроения в Вашингтоне, теперь, когда дело дошло до отделения, об этом не может быть и речи. В любом случае, куда бы ни повернул этот штат, остальные южные штаты, скорее всего, пойдут за ним, и последствия будут ужасны. Страна сейчас похожа на огромный корабль, севший на мель, который не может плыть самостоятельно и постепенно разваливается на части. Хазарды и Мэйны были дружны многие годы, и я не хочу, чтобы наша дружба тоже села на мель и развалилась.

Орри посмотрел на своего гостя, и вдруг тот барьер, который так мешал ему радоваться приезду друга, рухнул.

– Я тоже не хочу, – с огромным облегчением сказал он. – Я ужасно рад, что ты приехал, Джордж. Теперь я тоже могу извиниться перед тобой. Давай начнем все с чистого листа.

Джордж встал и шагнул к нему:

– Настолько чистого, насколько мы сумеем в эти трудные времена.

И они крепко обнялись, как братья.

* * *

Вскоре их разговор уже шел так же легко, как в прежние дни.

– Я действительно боюсь столкновения, если Южная Каролина решит отделиться, – серьезно сказал Джордж. – И не только политического.

– Вопрос, кому принадлежат федеральные форты, уже стал предметом жарких обсуждений, – кивнул Орри.

– Я это понял, когда проезжал по Чарльстону. Кто-то должен найти выход из этой неразберихи, пока безумцы с обеих сторон не втянули нас в войну.

– А есть какое-нибудь решение?

– Линкольн и его сторонники предложили одно: запретить рабство, но компенсировать Югу потери. Даже если для этого придется вытряхнуть из казны последнюю унцию золота. Возможно, выход не идеальный и даже не слишком нравственный, но, по крайней мере, так можно избежать вооруженного конфликта.

На лице Орри отразилось сомнение.

– Ты просто не слышал мужа Эштон. Многие влиятельные люди этого штата думают так же, как он. А он не хочет уклоняться от войны.

– Захотел бы, если бы этот сукин сын хоть раз побывал в настоящем сражении.

– Согласен. Но он там не был, – вздохнул Орри. – Я иногда думаю, что ты прав насчет рабства. – Он чуть поморщился. – Ты хоть понимаешь, чего стоит такое признание для того, кто родился и вырос в Южной Каролине? Ладно, речь не обо мне… Но я хорошо знаком с семьями, которые выращивают свои урожаи вдоль этой реки. Никаких денег из федеральной казны не хватит, чтобы убедить их отказаться от рабов, и то же самое можно сказать о тех, кто сеет рис вдоль других рек, и о хлопковых плантаторах из глубинки. Только святой согласится сломать ту машину, которая создает его богатство. Да мои соседи скорее согласятся, чтобы Господь громом их поразил!

– Вообще-то, я надеюсь, что Он так и поступит, – сказал Джордж, выдыхая прозрачное облако сизого дыма. – Горячие головы с обеих сторон жаждут крови. Но должен быть какой-то другой выход!

Они снова замолчали. Но в чем может заключаться этот другой выход, никто так и не придумал.

* * *

Впервые за многие месяцы Орри чувствовал себя спокойным и даже счастливым. Напряжение, так долго нараставшее из-за семейных неурядиц и проблем в стране, неожиданно ослабело. И когда Джордж заговорил о второй цели своего приезда, он уже вполне был готов выслушать друга.

– Еще мне бы хотелось поговорить о моем брате и твоей сестре, – сказал Джордж. – Они мечтают пожениться. Почему бы нам не позволить им это?

– По-моему, в последнее время Бретт и так делает что хочет.

– Черт побери, Орри, хоть передо мной-то не упирайся! – (Орри виновато покраснел и отвел взгляд.) – Она действительно не хочет выходить замуж без твоего благословения, – не сдавался Джордж. – И я никак в толк не возьму, почему ты его не даешь.

– Что же тут непонятного? Мы уже обсуждали причину. Надвигаются серьезные неприятности, может быть, даже война.

– Тем более пусть насладятся счастьем, пока могут!

– Но ведь Билли, как военный, должен будет хранить верность присяге. А значит, защищать федеральное правительство. И это правильно. Что же в таком случае будет с Бретт?