– Хорошо, не буду, – покладисто улыбнулся я и кивнул на лабораторную вращающуюся табуретку, приткнувшуюся к пузырю по соседству. – Можно присесть? Это ведь для меня приготовили?

– Валяй.

Признаюсь, случая немного поиграть у нее на нервах я не упустил – устраивался долго и со вкусом. В конце концов уселся на табуретку задом наперед, облокотившись на спинку обеими руками и умостив подбородок на кулаках, и принялся поедать докторшу преданным взглядом.

– Ну так ты будешь рассказывать?! – взорвалась Франсин.

– Возможно, – хмыкнул я, не отводя глаз. Все-таки в гневе она прекрасна. Не так, конечно, как Альбертина Монтанари, но тоже впечатляет. – Но сначала давай обменяемся мнениями касательно вон тех зверюг.

– В плане?

– В плане научной дискуссии. Ты рассказываешь, что знаешь про шепчущих китов, потом я дополняю или поправляю. Ты возражаешь, я обосновываю позицию. Все как всегда. Мне так проще перейти к конкретике. Если ты, конечно, не опасаешься свидетелей.

– Пожалуй, это будет полезно, – согласилась Франка. – Но если начнешь отпираться, мальчики пересчитают тебе ребра. Кстати, Жан-Пьер, можешь быть свободен.

– Да, мадам, – бесстрастно кивнул тот и неторопливо пошел к стене, где повторил трюк с протаиванием хода.

Проводив его взглядом, я решил напомнить о себе:

– Так что насчет рассказа? Про «мальчиков» помню, не переживай. Считай, что мне страшно.

– Балбес. Ладно, слушай.

Немного собравшись с мыслями, Франсин начала речь:

– Ты наверняка уже догадался, что шепчущие киты никакие не животные, равно как и бурый фитопланктон. То есть, конечно, планктон как раз колоссальное сообщество биологических организмов, вот только выведены они были искусственно. Об этом говорит единообразие, чего не наблюдалось ранее ни на одной планете Колониального союза. Да и на старушке Земле, если позволишь так выразиться. Но это не главное. Киты – вообще не животные. И не факт, что живые. Я бы охарактеризовала их термином «квазиживые». Это искусственно выведенные биомашины, у которых есть конкретное назначение – они всего лишь горнопроходческие автоматы. С их помощью Фрро занимались терраформированием. Иными словами, изменяли собственную планету в масштабах целых материков. А еще они же использовались в качестве «пастухов» и «загонщиков» в промышленном лове рыбы, поскольку способны генерировать звуковые волны в чрезвычайно широком диапазоне. Если разобраться, очень универсальные, хм… приспособления. В случае надобности могут пробить туннель в скале, изменить рельеф дна, подточить скалу у основания… да много всякого. Или спокойно управлять движением рыбных косяков – нашим дельфинам в этом деле до них очень далеко. Да, еще одну функцию забыла – они могли перерабатывать биоресурсы в энергоноситель. Как? Очень просто – воздействием определенных волн гиперзвука заставляли фитопланктон распадаться на составные части вплоть до углеводородов, то есть были способны за мгновение осуществить процессы, на которые в естественных природных условиях уходят миллионы лет. Понимаешь, о чем я? Вряд ли… но это же грандиозно – один «крик», и десятки тысяч тонн биомассы превращены в нефть! А ее уже можно много для чего использовать, помимо топлива – тот же пластик, например, вырабатывать. Собственно, фитопланктон для того и был выведен. Во времена расцвета цивилизации местных Предтеч парк этой квазитехники был весьма обширен, сейчас же мы наблюдаем дикую популяцию, численность которой составляет едва ли десятую часть былой. Ну, как?

Впечатлила, признаю. Особенно с нефтью – ведь это, по сути, готовое решение проблемы, ради которой я на Терра-Нова и прибыл! Убой планктона электричеством, перегнивание, улавливание метана – к черту весь этот бред. Если умудриться вновь задействовать шепчущих китов, ничего этого уже не нужно. Вот только сдается мне, джентльмены, что это был сарказм.

– Удивила, – не стал я разочаровывать раскрасневшуюся докторшу. – А откуда ты все это знаешь?

– Наследство, – пожала та плечами, но все же пояснила: – Нашла архив одного ученого, который работал во времена Исхода. Он высадился на планете чуть ли не в первой партии и плотно занимался проблемами экологии. Мир наш новоприбывшим не очень понравился – однообразный и убогий, если позволишь так выразиться. Мало радости жить в буром царстве вездесущей водоросли. Зато климат хороший, воды вдоволь, и атмосфера более чем подходящая для людей. Эти факторы оказались решающими, плюс отсутствие средств на дальнейшее путешествие. Поэтому руководство экспедиции поставило задачу группе ученых, в которую входил и Марсель Рено – тот самый эколог. К тому же мой прапрадед, если это тебе интересно. Время было горячее, никого не интересовали результаты исторических изысканий – сгинули Предтечи, и бог с ними. А нам еще жить и жить. Вот и остались его открытия незамеченными. К тому же прапрадед был скромным человеком, не стремившимся к личной славе. А других куда больше интересовали практические вещи – как море очистить да земные виды адаптировать к планете. Уже потом, лет через тридцать после основания Колонии, у народа появилось свободное время, но к тому моменту в очищенных акваториях ничего интересного не осталось, а соваться в открытое море и тем более в руины Фрро никому не улыбалось.

– Вот тут не соглашусь, – хмыкнул я. – Зуб даю, были сорвиголовы.

– Может, и были, – не стала спорить Франсин. – Вот только об их похождениях информации не осталось. Как думаешь, почему?

– Не могли же все подохнуть в процессе?

– Да наверняка кто-то выжил. Вот только ничего, представлявшего бы практический интерес, никто из них не нашел. Потому и остались безвестными. Да и правительство подобные изыскания, скажем так, не одобряло.

– Ага. А потом грянул Блэкаут, правительств стало несколько, появилась вражда на государственном уровне, и кое-кто вспомнил про бесхозные секреты.

– И ничего смешного. Именно так все и было. Но вернусь-ка я к своему предку, если позволишь. Так вот, профессор Рено при жизни не выделялся какими-либо экстравагантными наклонностями – был на людях сугубым практиком и принес много пользы Колонии. И никто не знал о его хобби, кроме самых близких людей. Впрочем, никто из них не пошел по его стопам, а поскольку любопытство в среде фермеров большой порок, то и лежали его вещи далеко на чердаке. Хорошо, ни у кого из родни не дошли руки бардак разобрать, иначе и мне не видать его записей.

– А ты, значит, особенная?

– Среди родни? Еще какая! – улыбнулась женщина, на миг снова превратившись в ту Франсин, которой я не смог отказать в ма-а-аленькой интимной услуге. – Жаль только, что род