отходе южан. Роузкранс проглотил наживку и двинулся вперед слишком стремительно для себя, но подчиненные Брэгга упустили благоприятную возможность. С 10 по 13 сентября Брэгг трижды приказывал атаковать двумя или большим количеством дивизий изолированные соединения уступавшего по численности врага, но всякий раз ответственный за атаку генерал толковал приказы по-своему и находил причины не вступать в бой. Обеспокоенный этими маневрами, Роузкранс в третью неделю сентября начал концентрировать свою армию в долине Вест-Чикамога-Крик.

Раздраженный неуправляемостью собственных генералов (в свою очередь, не доверявших ему) Брэгг, тем не менее, задумал новый план, заключавшийся в том, чтобы охватить левый фланг Роузкранса, отрезать врага от Чаттануги и оттеснить на юг в изолированную от внешнего мира долину. После прибытия 18 сентября передовых частей корпуса Лонгстрита под командованием воинственного техасца Джона Белла Худа с перевязанной после Геттисберга рукой Брэгг убедился в своем численном превосходстве. Если бы ему удалось начать атаку в тот же день, он, возможно, и смял бы фланг Роузкранса, так как на его пути находился лишь один федеральный корпус. Однако кавалерия северян, вооруженная магазинными карабинами, замедлила и без того неторопливое наступление южан, а ночью крупный союзный корпус уроженца Виргинии Джорджа Томаса после форсированного марша занял позиции на левом фланге северян. Вскоре после рассвета 19 сентября патрули с обеих сторон вступили в перестрелку к западу от Чикамога-Крик, переросшую в самую кровопролитную битву на западном театре военных действий.

Брэгг упорствовал в атаке левого фланга противника. Весь день мятежники героически атаковали корпус Томаса, продвигаясь по лесу и такому густому подлеску, что их части не могли не то что взаимодействовать, но даже и видеть друг друга. Роузкранс послал Томасу подкрепление, с помощью которого тот не дал далеко продвинуться южанам; это обошлось очень дорого обеим сторонам. Этим вечером на поле боя прибыл и сам Лонгстрит в сопровождении двух свежих бригад. Брэгг разделил свою армию на два крыла (Лонгстрит командовал левым, Полк — правым) и приказал им следующим утром начать эшелонированную атаку по всему фронту. Фланг Полка начал наступление несколькими часами позже (такая несогласованность уже вошла в привычку) и практически не преуспел против Томаса, чьи солдаты упорно защищались, используя брустверы, построенные ими за ночь. Разочарованный Брэгг отменил приказ об эшелонированной атаке и попросил Лонгстрита атаковать всеми имевшимися у того силами. В 11.30 Лонгстрит внял его просьбе, и в этом сражении ему сопутствовала небывалая удача.

Тем временем Роузкранс перебрасывал подкрепления на подвергавшийся сильному давлению левый фланг. Во время этого не самого упорядоченного процесса некий штабной офицер, не заметивший в роще федеральную дивизию, доложил о разрыве строя в добрые четверть мили. Чтобы заткнуть казавшуюся опасной брешь, Роузкранс приказал двинуться туда другой дивизии, действительно сделав в линии своей армии брешь, в которую, сами того не подозревая, вошли ветераны Лонгстрита из Северовиргинской армии, атаковав фланг янки и спровоцировав жуткую панику. Брешь наводняло все больше южан, опрокинувших правый фланг Роузкранса и вынудивший добрую треть его армии (вместе с четырьмя дивизионными и двумя корпусными командирами и с контуженным Роузкрансом, чья ставка была захвачена) бежать к Чаттануге, находившейся в восьми милях от поля боя. На горизонте стало всходить солнце победы, которого западные армии Конфедерации не видели уже более двух лет.

Увидев представившуюся возможность, Лонгстрит послал в бой резервы и потребовал у Брэгга подкреплений. Но командующий ответил, что не может послать ни единого человека с истерзанного правого фланга, и крайне недовольный этим Лонгстрит вынужден был обойтись теми, кто был в его распоряжении. Однако к тому времени федералы уже выстроили новую линию обороны под прямым углом к старой. Джордж Томас возглавил остатки армии. За свой героизм в этот день он заслужил прозвище «Чикамогская Скала». К тому же Томас получил своевременную поддержку от другого героя этой битвы — командира резервной дивизии, находившейся в нескольких милях от поля боя, Гордона Грейнджера. По собственной инициативе Грейнджер двинулся на звуки стрельбы и как раз успел встать на пути Лонгстрита. Как только зашло солнце, Томас отвел свои измученные войска назад в Чаттанугу. Там обе части армии — и те, кто бежал, и те, кто выстоял — объединились для выполнения неизвестной до сих пор федеральным силам задачи обороны осажденного города.

Лонгстрит и Форрест хотели возобновить наступление на следующее утро, чтобы завершить уничтожение армии Роузкранса, прежде чем та успеет скрыться за укреплениями Чаттануги. Брэгга же, в отличие от них, не впечатлило величие победы и ужаснули потери. За два дня он потерял 20 тысяч убитыми, ранеными и пропавшими без вести, что составило более 30 % всего наличного состава. Десять генералов были убиты или ранены, включая Худа, который едва выжил после ампутации ноги. Первоочередной заботой Брэгга стало поле боя, покрытое убитыми и ранеными, вповалку лежавшими на земле. Половина артиллерийских лошадей также были убиты. Поэтому командующий отказал настойчивым подчиненным в немедленном преследовании врага, что послужило основанием для жестких обвинений и контробвинений в последующие дни и недели. «Для чего он сражается?» — спрашивал разъяренный Форрест, и вскоре уже многие на Юге стали повторять этот вопрос. Тактическая победа под Чикамогой не принесла никаких стратегических дивидендов, пока федералы удерживали Чаттанугу[1191].

Брэгг надеялся взять янки измором и к середине октября едва не преуспел в этом. Конфедераты установили артиллерию на господствующей высоте Лукаут-Маунтин к югу от Чаттануги, пехота расположилась на хребте Мишенери-Ридж на востоке, а также встала на дорогах к реке на западе. Это позволило им перекрыть все маршруты для подвоза припасов, за исключением извилистой дороги, пересекавшей Камберлендское плато к северу от города. Мулы потребляли примерно столько же пищи, сколько могли перевезти, и вдобавок кавалеристы южан столкнули в пропасть сотни повозок. Лошади федеральной армии в Чаттануге околели от голода, а пайки осажденных уменьшились наполовину или даже больше.

Роузкранс, очевидно, не мог справиться с кризисной ситуацией. Катастрофа под Чикамогой и стыд от того, что он бежал с поля боя, пока Томас дрался до последнего, лишили его мужества. Линкольн называл Роузкранса «потерянным и оглушенным, словно подбитая утка»[1192]. Камберлендская армия, безусловно, нуждалась в помощи. Еще до Чикамоги Хэллек приказал Шерману перебросить четыре дивизии от Виксберга к Чаттануге, восстановив железную дорогу. Однако выполнение последней задачи потребовало бы несколько недель, поэтому 23 сентября Стэнтон вынудил недовольного этим Линкольна разрешить переброску на выручку Роузкрансу по железной дороге неполных 11-го и 12-го корпуса Потомакской армии. Президент протестовал, говоря, что такой шаг нанесет ущерб операциям Мида на Раппаханноке. Стэнтон