различных штатах, самыми важными из которых стали выборы губернаторов в Огайо и Пенсильвании. Годом ранее после выборов в Конгресс наблюдался откат республиканцев с завоеванных позиций. Проблемные вопросы в 1863 годы оставались теми же: ведение войны, освобождение рабов, гражданские свободы и призыв. По первому вопросу республиканцы были на коне — Чикамога лишь немного затмила блеск Геттисберга, Виксберга и других битв. Тем не менее Линкольн беспокоился об итогах выборов в Огайо и Пенсильвании. Он даже говорил Гидеону Уэллсу, что «испытывает сейчас большее беспокойство относительно этих выборов, чем в 1860 году», когда избрали его самого, так как демократы в обоих штатах выдвинули на губернаторский пост «медянок», чья победа могла возродить боевой дух конфедератов и одновременно ослабить волю северян к победе[1204].

Клемент Валландигэм вел свою кампанию в Огайо из канадской ссылки в Виндзоре. Джордж Вудворд хранил величественное молчание, восседая в кресле члена верховного суда штата Пенсильвания, пока его однопартийцы делали за него всю черновую работу. Но республиканцам не потребовалось много усилий, чтобы выяснить его взгляды на войну, которые были схожи со взглядами Валландигэма. «Рабство предопределено было стать величайшим благом для народа Соединенных Штатов», — был убежден Вудворд. «Сецессия не является противозаконным актом», — писал он в 1860 году, указывая, что избрание Линкольна уничтожило старый Союз, основанный на согласии и уважении прав. — Я, говоря по совести, не могу осудить Юг за выход из состава Соединенных Штатов… Я бы хотел, чтобы и Пенсильвания поступила так же». Хотя два его сына воевали в Потомакской армии, Вудворд не считал, что воссоздание Союза возможно военным путем. Будучи судьей штата, он вынес решение, что указ о призыве является неконституционным и недействительным на территории Пенсильвании. Один видный член Демократической партии, участвовавший в кампании Вудворда, заявлял, что после своего избрания тот объединится с губернаторами Огайо и Нью-Йорка (а эти штаты составляли почти половину всего населения Севера) Валлан-дигэмом и Сеймуром «и они отзовут из армии войска своих штатов с целью принудить администрацию созвать национальный конвент для обсуждения всех спорных вопросов»[1205].

И Вудворд, и Валландигэм были выдвинуты еще до триумфов северян под Геттисбергом и Виксбергом. Итоги этих битв не позволили им разыграть карту неудач Севера в войне. Хотя ни один из кандидатов не изменил своих взглядов, в партии осознали, что чрезмерная антивоенная риторика может отпугнуть «военных демократов», чьи голоса были необходимы для общей победы. На эту приманку нельзя было поймать Валландигэма, но Вудворд оказался более гибким и даже опубликовал заявление с осуждением мятежа. Накануне выборов демократы сделали сильный ход: они убедили Макклеллана (жившего в соседнем Нью-Джерси) написать письмо, где тот уверял, что если бы мог голосовать в Пенсильвании, то непременно бы «отдал голос за судью Вудворда»[1206].

Из-за неоспоримого преимущества республиканцев при дискуссии по военным вопросам демократы предпочли сконцентрировать усилия на проверенном временем пункте: освобождении рабов. В Огайо они говорили о «неотвратимом конфликте между белыми и черными работниками»: «Пусть каждый голос отдается за белого человека против аболиционистских орд, которые хотят, чтобы дети негров учились с вашими детьми, присяжные-негры сидели в одной коллегии с вами, а голоса негров стояли в ваших избирательных бюллетенях!» Партийные ораторы высмеивали дородного кандидата от республиканцев Джона Брафа, называя его «толстым рыцарем африканских войск». Похожие, хотя и не такие резкие нападки вызывала идея «политического и социального равенства», оказавшаяся в центре кампании в Пенсильвании[1207].

Но неприятие аболиционизма и расизм — эти заклинания демократов, — пожалуй, уже потеряли свою силу. Два почти одновременно произошедших в июле 1863 года события заставили их потерять силу. Первым был бунт против призыва, случившийся в Нью-Йорке и потрясший многих северян, заставив их отреагировать на звериные проявления расизма. Вторым была небольшая стычка в кампании против Чарлстона. Поздним вечером 18 июля две союзные бригады штурмовали форт Вагнер — земляное укрепление конфедератов, защищавшее вход в гавань Чарлстона. Атаку возглавлял 54-й Массачусетский пехотный полк. В этом факте не было ничего удивительного: полки из Массачусетса часто сражались в самом пекле многих битв, и их потери были одними из самых высоких у федералов. Но 54-й был особым, «черным» полком. Командир полка и его офицеры были выходцами из известных аболиционистских семейств. Взятие форта — первое крупное дело полка — было бы важно само по себе, однако полковник Роберт Гоулд Шоу просил у своего бригадного командира дать его полку шанс выказать свою отвагу. Генерал приказал Шоу возглавить лобовую атаку по узкой песчаной косе на сильно укрепленном участке. Предсказать результат было легко: мятежники отбили атакующие бригады, нанеся им тяжелые потери.

54-й полк понес наибольшие утраты, лишившись почти половины своего состава, включая полковника Шоу, пораженного пулей прямо в сердце. Чернокожие солдаты добрались до бруствера Вагнера и удерживали его целый час в ночи, озаряемой вспышками пламени, пока их не выбили оттуда. Достижения и потери этого образцового негритянского полка, многократно описанные в аболиционистской прессе, вызвали перемену в отношении жителей Севера к чернокожим солдатам. «Сквозь пушечный дым этой темной ночи, — заявила Atlantic Monthly, — мужество наших цветных солдат сияет даже перед глазами тех, кто не хочет его замечать». A New York Tribune выразила уверенность, что эта битва «превратила форт Вагнер в такое же памятное для черной расы место, каким Банкер-Хилл уже девяносто лет является для белых янки». Когда офицер-конфедерат, как сообщалось, ответил северянам на их просьбу выдать тело Шоу словами: «Мы уже похоронили его рядом с его черномазыми», отец полковника пресек другие попытки северян вернуть тело его сына: «Мы считаем, что лучшая могила для солдата — то поле боя, где он пал»[1208].

Прославление Шоу и его солдат началось как раз после того, как бунтари-демократы в Нью-Йорке линчевали нескольких чернокожих жителей и сожгли приют для цветных сирот. Многие республиканские газеты отметили: чернокожие, сражавшиеся за Союз, заслуживают больше уважения, чем белые, сражавшиеся против. Линкольн выразил такую точку зрения 26 августа в открытом письме, адресованном демократам. «Вы недовольны моим отношением к черной расе, — писал президент. — [Но] некоторые из командиров нашей армии, которые принесли нам самые важные победы, убеждены, что политика по освобождению рабов и использование негритянских полков нанесли самый тяжелый удар по мятежникам[1209]. Вы говорите, что не желаете сражаться за свободу негров. Некоторые из них, однако же, выражают готовность сражаться за вас; впрочем, но не будем об этом. Вы, стало быть, сражаетесь исключительно за сохранение Союза. Я выпустил эту Прокламацию с целью помочь вам сохранить Союз… [Когда война будет выиграна,] — подвел