Я поехал с П. И. осматривать здание — оно могло подойти (впоследствии, уже после второй революции, здесь, как я слышал, и устроился Тифлисский университет).

— Сколько же дворянство спрашивает за это здание?

Князь П. И. немного сконфуженно объявил:

— Два миллиона рублей!

Я только рассмеялся. Мне было известно, что здание это обошлось дворянству в девятьсот тысяч рублей.

Остальные представители общественности проявляли только интерес к политической стороне вопроса, но деловой организационной работой не интересовались.

Официальные деятели комитета

И. В. Мицкевич, сверхискушенный бюрократ, которого уже мало что могло бы захватить, относился к делу со спокойным равнодушием. Его так же мало обрадовало бы устройство высшего учебного заведения, как мало огорчил бы его провал.

Он передал фактически все дело в мои руки. Всегда соглашался с моими предложениями, даже и тогда, когда они немного расходились с настроениями «на верхах». В этом случае ничем, кроме хорошего, деятельность его помянуть нельзя. Рук моих он никогда не связывал.

Когда однажды, раздраженный неприятностями по поводу высшей школы, исходящими из дворцовых сфер, я попросил освободить меня от этих обязанностей, И. В. замахал руками:

— Что вы, что вы? Тогда и я откажусь от председательствования. И не думайте!

Из других представителей официального мира сочувствовали делу только двое. Один — начальник Кавказского округа путей сообщения маститый инженер — Северин Феликсович Новомейский. Другой — старик ученый, окружной инспектор Лев Григорьевич Лопатинский, безобидный и добрый человек, пользовавшийся общим уважением. Все же остальные бюрократы, участвовавшие в комитете, смотрели, главным образом, на то, какой ветер подует по этому поводу из дворца наместника.

Сам граф Воронцов-Дашков относился к вопросу о высшей кавказской школе, как и ко всему на свете, безразлично. Сначала он отозвался на желание местной общественности и преодолел препоны в центре. Но затем целый ряд лет, в течение которых я вел это дело, со стороны Воронцова-Дашкова я встречал полное равнодушие. Он не мешал продвигать это дело вперед, допускал, чтобы оно не погасло во время реакции, но и только. Говорили, что позже он проявил к этому вопросу больше интереса, но это было уже не при мне.

Структура комитета

Правительство согласилось на представление наместника об организации местного политехникума, но при том непременном условии, чтобы он не вызвал никаких расходов со стороны казны. Если кавказская общественность желает иметь такую школу, пусть изыщет местные средства…

Это условие было высказано настолько категорически, что из него приходилось исходить, тем более что князь Туманов в печати широко протрубил, будто местная общественность пожертвовала все необходимые средства.

Теперь Туманов вопил о несправедливом отношении правительства к кавказским интересам… Но как раз настало время реализовать обещания кредитных учреждений и городских управлений об обещанных пожертвованиях.

Чтобы организовать сбор пожертвований, я предложил создать широкую сеть местных комитетов. Они были образованы во всех губернских и уездных городах Кавказа. Состояли они из местных общественных деятелей, желающих потрудиться на пользу высшего образования на Кавказе, — председательствовали же в них, в качестве правила, городские головы. Такие же комитеты были созданы по всем уездам и округам, под председательством уездных предводителей дворянства, а где их не было — под председательством окружных и уездных начальников.

Таким образом было создано на Кавказе около 120 местных комитетов по сбору пожертвований. Все они были мною снабжены подписными листами, квитанционными книжками и прочим необходимым материалом.

Ввиду же громоздкости Главного комитета в Тифлисе — в нем было около восьмидесяти участников, — я предложил организацию трех специальных комиссий для того, чтобы этот громоздкий орган собирался лишь в важнейших случаях.

Комиссий было создано три: финансовая, под председательством князя В. Н. Черкезова; строительная, под председательством С. Ф. Новомейского; и учебная — под моим председательством[597].

Для объединенной тактики я вошел обязательным членом во все три комиссии[598].

Учебная комиссия

Задачей этой комиссии была выработка всего учебного плана, намечение необходимых факультетов и отделений, выработка их программ и потребных учебно-вспомогательных учреждений и пр.

В самом же начале ее деятельности я разослал около ста пятидесяти анкетных листов наиболее выдающимся профессорам специалистам по всей России с просьбою высказать соображения о том, какую структуру следовало бы, по их мнению, придать вновь возникающему высшему учебному заведению, с учетом его местных особенностей.

Ответов получилось около тридцати, и некоторые были весьма ценные. Большинство ответивших склонялось к тому, что на Кавказе следует устроить высшее учебное заведение смешанного типа, университет с техническими отделениями. Такие высшие школы уже существовали в Америке, в Швейцарии, в Японии, но они еще не применялись в России, где все оглядывались на германский образец, с тяжелого типа «технише гохшуле»[599].

Эти ответы я напечатал в первом выпуске «Материалов Главного комитета по устройству высшего учебного заведения на Кавказе». Еще три выпуска было посвящено запискам, составленным отдельными членами комитета. В последнем, пятом выпуске я сделал свод данных о высших учебных заведениях всего мира, с указанием факультетов, числа студентов на них, бюджета высшей школы и пр.[600]

После тщательного обсуждения всего этого материала в учебной комиссии было проектировано устроить не политехникум, а «кавказский университет с техническими отделениями»[601]. Были также составлены сметы на оборудование отдельных факультетов. Мы спроектировали естественное отделение математического факультета с агрономическим подотделом, математическое его отделение с техническим подотделом, юридический факультет с экономическим отделением и историко-филологический факультет. Много говорилось еще об устройстве горного факультета. Но и начальник Кавказского горного управления К. Ф. Ругевич, и я восставали против этого. Ругевич указывал, что вся бакинская нефтепромышленность обслуживается лишь несколькими десятками квалифицированных техников — инженеров; остальные же техники имеют лишь среднее образование, и на иных нет и спроса. Поэтому горный факультет выпускал бы много специалистов, которые не могли бы затем найти себе надлежащего применения. Я же в дополнение с цифрами в руках указывал, что и тогда существовавшие у нас высшие горные училища и факультеты выпускают столько же горных инженеров, как и все горные высшие школы Франции, при гораздо больше развитой горнопромышленности, почему наши горные инженеры идут служить учителями, банковскими чиновниками и т. п. От горного факультета тогда отказались.