короткое время получившая большую известность, — руководил делегацией из Нью-Джерси. Элбридж Джерри, Руфус Кинг и Натаниэль Горэм, все трое толковые люди, представляли Массачусетс. Наиболее внушительными делегатами от южных штатов были виргинцы, но делегаты от Южной Каролины — Джон Ратледж, Чарльз Коутсуорт Пинкни, Чарльз Пинкни и Пирс Батлер — тоже обладали прекрасными способностями. Делегация от Мэриленда состояла из одного человека, отличавшегося удивительным умением раздражать окружающих, — это был Лютер Мартин, зануда и догматик.

Вплоть до середины июля, когда был достигнут так называемый Великий компромисс, делегаты распадались на две основные группы, представляющие два вида государственных интересов. Эти альянсы сложились практически сами собой, без усилий и без умысла. Они, по-видимому, были неизбежными, поскольку были вызваны давно сложившимися политическими и экономическими обстоятельствами; по меньшей мере, одно из них было санкционировано самой революцией — равенство штатов в конгрессе, существовавшее с момента образования этого органа. Традиция наделения каждого штата только одним голосом, независимо от численности его населения, соблюдалась во всех революционных собраниях. Малые штаты — Делавэр, Нью-Джерси, Коннектикут, Мэриленд и Нью-Йорк — по понятным причинам сопротивлялись отказу от этой привычной практики. Традиция отвечала их интересам. Большие штаты, население трех из которых — Виргинии, Пенсильвании и Массачусетса — составляло почти половину всего американского народа, естественно, выступали за представительство, пропорциональное численности населения. Эти две ориентации — одна на старую практику, другая на отказ от нее — служили главным источником разногласий в конвенте[1102].

Политические интересы не существовали отдельно от других, и разные экономические интересы почти неизбежно могли быть согласованы на общей политической платформе. Проще говоря, деловые люди в Пенсильвании и Массачусетсе, включая купцов и мануфактуристов, ведущих дела с зарубежными странами, разделяли желание виргинских и каролинских плантаторов иметь представительство, пропорциональное численности населения. Эти штаты, особенно Виргиния и Пенсильвания, обладали огромным количеством невозделанных земель, и превращение этих земель в сельскохозяйственные угодья усилило бы политические позиции этих штатов в конгрессе, если бы был введен принцип представительства пропорционально численности населения. Аналогичная озабоченность двигала Южной Каролиной и Джорджией, двумя штатами с незаселенными окраинными территориями, которые они надеялись превратить в цветущий край. У этих южных штатов был еще один предмет для озабоченности — рабство, институт, который они надеялись сохранить.

Многие жители малых штатов также были заинтересованы в западных землях. В частности, земельные спекулянты из Нью-Джерси владели правом собственности на часть земель на Западе, основанным на их сделках с индейцами. Когда Виргиния заявила свои права на северо-запад, эти люди, обычно организованные в компании, пытались отстоять свои интересы. Контроль над национальным правительством или получение веского голоса в нем, несомненно, давались бы легче при условии сохранения равного представительства от всех штатов. Земельные спекулянты пользовались большим влиянием также и в Коннектикуте, который издавна заявлял свои права на долину Вайоминг в Пенсильвании. Попытка захвата была нейтрализована специальным федеральным указом, но это не остановило штат в его захватнических устремлениях, и ему в конце концов удалось получить так называемый Западный резервный район — территорию у Великих озер, достаточно крупную, чтобы удовлетворить аппетиты спекулянтов[1103].

Практически все малые штаты хотели иметь западные земли. Западные земли, находящиеся под государственным управлением, можно было бы продать с целью погашения государственных долгов. Необходимым условием для обеспечения этого счастливого события казалось равное представительство в конгрессе. Малые штаты были настроены против сильного национального правительства, находящегося под контролем крупных штатов, так как боялись, что оно лишит их шанса иметь доходы с западных территорий, а их ветеранов — иметь свою землю. И равное представительство штатов было, по их мнению, единственным условием, которое могло бы помешать большим штатам становиться еще больше за счет малых штатов путем привлечения фермеров обещаниями низких налогов на западе.

Большие и малые штаты, впрочем, имели и общие причины выступать за создание мощного центрального правительства. И те и другие были заинтересованы в регулируемой торговле; и те и другие боялись восстаний, подобных восстанию Шейса, которые могло бы предотвратить или быстро подавить только национальное правительство; и те и другие нуждались в твердых государственных финансах и защите прав кредиторов; и те и другие понимали, что национальное правительство способно стимулировать экономику; и те и другие осознавали необходимость защиты республики от посягательств хищных монархических государств. И наконец, и те и другие состояли из граждан, которые вместе сражались за славное дело.

Такой способ описания штатов, будто они являются живыми людьми, наделенными сознанием и чувствами, до определенного момента неизбежен и даже полезен, но иногда он искажает положение дел. Если сказать, что Мэриленд или Нью-Джерси имели планы на западные территории, может создаться впечатление, что в каждом из этих штатов все жители мыслили одинаково. Подобные планы имелись у земельных компаний в каждом из них, и благодаря силе этих компаний их желания порой могли производить впечатление политики, проводимой штатом. Но в каждом из этих штатов имелись также и люди, которым не было дела до западных земель или которые презирали земельные компании. Упоминать штаты таким образом, словно они являются живыми людьми, неправильно еще по одной причине: ни один штат не заседал в конвенте; этим занимались делегаты. Говорить, что Виргиния в конвенте отстаивала интересы землевладельцев, уместно с точки зрения краткости и во многих отношениях не искажает истину. Но делегаты в Филадельфии принимали сотни решений, поскольку, с одной стороны, они представляли разнообразные, порой взаимопротиворечащие интересы своих штатов, с другой — выступали от своего имени. Отношение между тем, что воспринималось как интерес штата, и решением делегата по какому-либо государственному вопросу — скажем, должен ли президент служить четыре года или шесть или должен ли он избираться конгрессом или гражданами — редко бывает ясным. Единственное, что мы можем вынести из большинства решений относительно структуры правительства и его полномочий, это позиции делегатов и то, как их позиции выражали интересы основных социальных и экономических групп в их штатах. Мы, однако, не должны допускать, что мнения делегатов были предопределены, и не должны сбрасывать со счетов способность дискуссии изменять мнение человека. Конвент длился почти четыре месяца. За это время он выработал свои собственные силы, главным образом за счет дискуссий и прений. Во всех этих обсуждениях участвовали не только здравый смысл и интеллект, но также безрассудство и страсть, случайность и непредсказуемость.

II

За первые четыре дня после открытия конвент выбрал Джорджа Вашингтона своим председателем и Уильяма Джексона, бывшего помощника военного министра, секретарем. Он также утвердил регламент своей работы, подготовленный комитетом в составе Джорджа Уита, Александра Гамильтона и Чарльза Пинкни. Конвент решил сделать свои заседания закрытыми — мудрое решение, обеспечивавшее возможность откровенности и маневрирования, двух условий,