перемешанной с прахом берёзовых дров, покоились «деревенские фолианты». Плотно задёрнутые шторы должны были беречь хранилище вековых знаний от солнечных лучей. Но, чтобы книги жили, их нужно чаще брать в руки. Начихавшись, Маруська нашла ведро, засушенную насмерть тряпку и, подоткнув подол длинной, как у дворянской гувернантки юбки, взялась за работу.

Все её несчастья начались с колодца, через дорогу от библиотеки…

Маруська долго изучала конструкцию, вспоминая свои книжные знания, прикидывала, как эта штука должна заработать. Как одновременно запустить ведро на десятиметровую глубину и постараться удержать рычаг, практически угрожающий убийством. Как девушка не старалась отладить процесс, рычаг больно саданул по плечу.

— Тьфу, ты чертово устройство! — непотребно выругалась Маруська, утопив ведро и, унимая пронзившую плечо боль.

— Не плюй, мезонька, в колодец — испить захочешь! Слыхала, поди, поговорку-то? Проси у водицы прощения, коль сама неумеха.

Девушка в долгой юбке и с толстой косой цвета спелой ржи, растеряно стоящая у колодца, привлекла внимание живущей рядом старушки, подошедшей на помощь

— Вот ещё глупости! Я похожа на ненормальную? С чего бы я с водой начала разговаривать!

— Вода живая! Она и рождается, и бежит куда-то, и спит как мы, и умирает в своё время. Когда, ночью-то водицу будишь, встав испить, и то разрешения спроси: «Божья вода — напои меня, рабу божью… как тебя звать-то?»

— Мария Львовна!

— Маруська, значит!

— А чьих будешь, Мария Львовна?

Бабуля произнесла полное имя Маруськи слегка поддев молодую зазнайку. На деревне полным именем только уж больно уважаемых называют, а уважение — поди-ко, заслужи!

— В смысле чьих?

— В родне-то у тебя кто из здешних?

— Нет никого, приезжая я.

— Ну, ну, не сердись! А у водицы прощения-то попроси. Да заходи в гости. Александра Васильевна — я или Вавилиха, мой дом первый у библиотеки. Знаю, что тебя к нам культуру поднимать направили. Вот с себя и начни. Не соромничай, а уж особо нечистого у воды не поминай. Ох, закрутит!

4

— Есть кто?

От неожиданности Маруська, возившаяся с печкой, вздрогнула. Показываться золушкой первому посетителю не хотелось. Она тихонько перебралась от печки к стеллажам и, найдя над стройными рядами книг обзорную щель, оглядела вошедшего: «Батюшки, никак участковый пожаловал!» — она хотела было поправить юбку, но тогда пришлось бы положить лучину, выдав свой наблюдательный пункт. «А, молоденький-то какой! Должно быть, генерал!» — «прыснула» про себя Маруська, совсем не разбиравшаяся в офицерских чинах и званиях.

Свой милиционер в деревне появился незадолго до Маруськи. Сын начальника лесопункта, вернувшийся со службы из рядов советской армии, с лёгкой руки отца, вступил в ряды советской милиции. Древесины стране требовалось всё больше, своих лесорубов не хватало, приходилось собирать желающих заработать на валке леса со всех уголков необъятной Родины. Мужики без баб, ясно, хулиганили. Случались и убийства в пьяной драке. С участковым в деревне стало как-то спокойней.

Маруська неожиданно громко чихнула. И тут уж ей пришлось представить себя гостю.

Вид у неё после возни с печкой был совсем не интеллигентный. Ну, да ладно! Главное, библиотека выглядела теперь не как чулан. Осталось проверить исправность печки — «последний мазок» и картину можно являть миру. Открытие библиотеки завтра. Какая нелёгкая принесла его сейчас?

— Добрый день! — всё же представитель местной власти, Маруся постаралась быть любезной.

Маруська действительно была похожа на Золушку: растрёпанные косы, нос в саже, поддёрнутая юбка, и в дополнение к образу- самоструганная лучина в руках.

— Я попал в сказку?

— Я старалась! — гордая своей работой библиотекарша взглядом попыталась было стряхнуть пылинки с начищенного до блеска, стола.

— Да, я сейчас не об этом, в смысле не о том, какой титанический труд вы проделали. Я думал, попал на маскарад в честь открытия центра сельского досуга, — милиционер с улыбкой оглядел Марусю с головы до ног. — Так, кажется, через афиши по деревне разглашено? Пришёл предложить помощь. Вдруг народ соберётся. А народ в деревне разный! В гостинице вербованные бескультурьем маются по полгода. Вчера стройотрядовцы из Житомира переполох устроили своей агитбригадой, местные ребята их до утра кольями гоняли. Благо до убийства не дошло.

— Местные «Елены Прекрасные», поди, тому виной? — Люська, сокращая дистанцию между горожанкой и деревенской девушкой, нарочно ввернула словечко из местного диалекта.

— Ну, да разберись теперь, поди! Вот как бы и из-за вас на торжественном открытии троянская война не разгорелась.

Маруську подкупило знакомство участкового с Гомером.

— Буду благодарна, если завтра в пятнадцать часов вы будете на нашем мероприятии гарантом порядка! — маленькая библиотекарша завершила свой спич обворожительной улыбкой.

— Может чаю? Вот и самовар подоспел. — Маруся захлопотала. Из тумбочки на стол, под вышитой местной умелицей скатертью, перекочевали две чашки с блюдцами, вазочка с конфетами «Ласточка» и пачка печенья, подготовленные для торжественного мероприятия с перерезанием ленточки. Девушке очень не хотелось, чтобы нечаянный гость вдруг покинул её. Что-то в нём было своё, родное. Что? Маруся чувствовала, но объяснить не могла.

— А как Ваше настоящее имя, Ахиллес?

— Игорь Михайлович! И, только для вас- Мишка, если хотите?

— А почему Мишка?

— Вас не смутило, почему только для вас?

— У меня будет время об этом подумать.

— Так почему Мишка?

— Бабуля моя так меня называет, в память о своём сыне, на которого, с её слов, я очень похож.

— Хорошо, я буду Вас звать Мишкой, пожалуй! У меня уже есть один мишка, правда, плюшевый, и тоже от бабушки достался.

— Прошу к столу! — Маруся подтащила стулья.

— Сахаром дом не богат?

— Да вы и впрямь мишка! — Маруся шутливо поддела сладкоежку.

— Сейчас достану!

На столе заиграла алмазными гранями всеми красками хрустальная сахарница с горкой белых кубиков, для измельчения, которых были поданы острозубые щипчики.

— Да у вас как в лучших домах Парижу! — участкового поразила домовитость девушки.

— А как иначе! У нас не просто библиотека, а центр организации досуга.

Чаепитие затянулось за полночь.

Милиционер оказался парнем хозяйственным, печь подготовил к протопке, как заправский