там с «гулькин нос». Но если ты живёшь в дальней деревеньке, а на дворе «бушуют» 90-е, то и такая «находка» позволит продержаться до тех пор, пока новые «хозяева жизни» не доедят остатки созданного их предшественниками, чтобы дать, наконец, возможность и простым людям построить свою жизнь…

Довольная, Ирина оформила положенные документы и поспешила обратно, чтобы возвестить благую новость домашним:

— Ура, мамочка, меня приняли! Теперь у нас всё будет хорошо, — объявила она с порога.

— Да ты же моя умница! — обрадовалась мама Света, — рассказывай!

Ира скинула куртку, зашвырнула на вешалку шапку, быстро разулась и торопливо принялась излагать последние новости.

— Ой, не знаю, — заохала мама, когда узнала подробности, — может и без всех этих сложностей спокойно прожили бы? Много ли нам надо двоим то?

— И что? — обиделась Ира, — хочешь, чтобы я сидела на твоей шее? Не буду!..

Мать с дочерью обитали в старом кирпичном доме, расположенном на самом краю деревни Красавкино. Это полуразвалившееся домишко они получили от местного правления пару лет назад, когда гонимые разрухой 90-х, вынуждены были покинуть тёплые южные края, и заново обустраиваться на новом месте. Здесь, преодолевая нищету и безденежье, они смогли свить себе небольшое уютное гнёздышко и выжить, несмотря на выходки местной «элиты».

— Тебе, доченька, вставать теперь придётся очень рано. Выдержишь? — продолжала волноваться мама.

— Да мне не привыкать! — успокоила её Ира, — на работе надо быть к девяти, так что поставлю будильник на пять — как раз успею вовремя. Кстати, где он?

Старые, кубической формы часы нашли на тумбочке. Ира взяла прибор в руки, подвела стрелки и водрузила его обратно. Потом налила себе в чашку чая и уселась перед телевизором.

— Вот что, — строго произнесла мама, — прекращай свои посиделки и давай-ка ложись спать! Поздно уже.

— И то верно, — согласилась Ира, — выспаться не помешает.

Поздней осенью ночь наступает быстро. Не успеешь оглянуться, а кромешная тьма уже окутала окрестности и погнала последних сельских гуляк по домам — нечего, дескать, бродить без толку — идите лучше к себе, да там и целуйтесь…

Мама заботливо поправила одеяло, под которым мирно посапывала дочь, потом подумала и перевела стрелки на полпятого. Механизм то и подвести может, а уж ей не привыкать вставать рано. Потом, на всякий случай, поставила будильник у изголовья своей кровати, да и тоже прикорнула…

Спустя всего несколько минут, тишину в комнате нарушало только мирное похрапывание, да размеренное тиканье часовых стрелок.

Густая тьма окутала деревню. Последние гуляки постепенно расползлись по домам, и лишь страстное уханье совы иногда нарушало покой погрузившегося в сон поселения…

«Ой, батюшки, да что же такое творится! — вдруг раздался в ночи мамин голос, — сломался, гад, так и не зазвонил! Ирааа, вставай, проспали! — растолкала она дочь и пулей ринулась на кухню, — да проснись же ты, соня!»

Через секунду она уже гремела тарелками, а на плите сердито пыхтел чайник.

— А, что случилось? — мигом соскочила с кровати Ира.

С удивлением глянув на будильник, она увидела, что стрелки указывают половину шестого. Как минимум полчаса было безвозвратно потеряно.

Девчонка заметалась по комнате, второпях натягивая на себя одежду.

— Ты куда? — попыталась успокоить её мама, — иди хоть чайку попей!

— Да некогда мне чаи распивать. Побегу лучше, может и успею!

На ходу Ира схватила шапку и выбежала вон из дома.

Ночная мгла заботливо приняла торопыгу в свои объятия. Ира осмотрелась, и быстро направилась к калитке. Услышав скрип старых петель, из будки вылез пёс Дозор и, повизгивая, бросился к хозяйке, весело вращая ободранным в жестоких собачьих битвах хвостом.

«Да уйди вон, тебя ещё не хватало! — отмахнулась Ира, — некогда мне с тобой нежничать».

Дозор с удивлением поглядел ей вслед, потянулся, почесал за ухом, зевнул и пустился вдогонку.

Так как рейсовый автобус приходил в деревню через раз по праздникам, такую спешку можно было понять. Ведь чтобы добраться до места назначения, вам сначала необходимо преодолеть около шести километров до села Зайцевское, через которое проходит центральное шоссе, потом на автобусе доехать до деревни Степановское, откуда протопать ещё пару километров до нового места работы.

Всё это второстепенные детали, хотя и не лишние. Лучше запомним их на всякий случай и продолжим нашу историю.

«Хорошо, что хоть подморозило», — размышляла Ира, форсируя главную деревенскую лужу. К счастью, в декабре этот обширный водоём обычно замерзал, к большому удовольствию местной ребятни. Но в тёплое время года лужа служила труднопроходимым препятствием как для пешеходов, так и для автолюбителей. Сразу за лужей начинался большак. Это означало, что до Зайцевского оставалось всего ничего — каких-то пять с половиной километров.

Преодолев «веху», Ира, наконец, обратила внимание на увязавшегося за ней пса.

Гнать собаку обратно было бесполезно — всё равно не пойдёт. Отвести её домой — значит потерять ещё полчаса времени. Оставалось только одно — дать псине возможность проводить хозяйку, после чего она сама побежит назад.

«Дозор, за мной!» — скомандовала Ира и прибавила шаг.

Довольный что его взяли, пёс гавкнул на Луну и, повиливая блохастым хвостом, устремился вперёд.

Минут через тридцать из ночной тьмы появился берёзовый островок — небольшая рощица, особняком раскинувшаяся близ лесного массива как раз на полпути в сторону Зайцевского. Сведущие люди рассказывали, что если загадать желание и на минуту остановиться перед берёзками — сбудется обязательно!

Мысленно отметив этот факт, Ира не поддалась глупому суеверию, а лишь потрепала за ухо назойливого пса и продолжила путь. Ещё полчаса ходу и замаячили, наконец, огни родной деревни, а спустя минут десять показалась и долгожданная автобусная остановка.

Последние метры путница преодолела бегом. Довольная, что всё-таки успела, она присела на обшарпанную лавочку и замерла в ожидании.

Время шло, но транспорт так и не появлялся. Ежеминутно Ира вскакивала, всматривалась в тёмную даль и возвращалась ни с чем обратно, не забывая выместить раздражение на вертлявой псине.

«Да куда же он запропастился? — дрожащим от волнения голосом задавала она вопрос сама себе. — Вечно у меня что-нибудь, да не так — видно такой уж на свет уродилась».