– Вот именно, – обескураженно произнёс Роберт. Получается, я зря расстраивался.

– Да, теперь вы поменялись местами, и расстраиваться будет она, – усмехнулся Кеннет.

Ребята пришли в столовую. Роберт не стал подходить к Элизабет и выяснять, что случилось, и Элизабет тоже ничего не сказала. Ситуацию прояснила Нора:

– Роберт, ты видел объявление?

– Да, но я ничего не понял. Почему Айлин всё поменяла?

– Потому что Элизабет её попросила, – ответила Нора. – Она хочет восстановить справедливость, и я её в этом поддерживаю.

Роберт покраснел:

– Очень благородно с её стороны, но я не могу принять такую жертву. Элизабет мечтает выйти на поле.

Элизабет уже покинула столовую, и Роберт отправился её искать. Он застал девочку в саду в компании Джона.

– Привет, – сказал Роберт. – Элизабет, спасибо, конечно, но я хочу, чтобы в субботу играла ты.

– Нет, я не согласна, – ответила Элизабет. – Я обязана исправить свою ошибку.

– Даже не бери в голову, – успокоил её Роберт. – Ты ни в чём не виновата.

– Роберт, не уговаривай. Иначе я перестану себя уважать.

– Ну хорошо, – согласился Роберт. – Жалко, что ты не сможешь поболеть за нас.

– Это ничего. Главное – забей побольше голов, – сказала Элизабет и вернулась к своим луковицам.

Требовалось выкопать глубокие ямки, чтобы посадить крокусы, а после них – нарциссы и тюльпаны. Их оставили на потом, с ними возни было меньше.

– Ох, я ничего не успеваю! – жаловалась Элизабет. – Мне столько всего хочется – и музыкой заниматься, и кроликами, и спортом, и лошадьми. Но где взять столько времени? Тебе хорошо, Джон, тебе хватает твоего сада.

– Это же здорово, что ты живёшь такой насыщенной жизнью, – заметил Джон. – Вот мистер Джонс без конца повторяет, что я вожусь в земле словно крот и становлюсь занудой.

– Ты вовсе не зануда, я обожаю твои садоводческие идеи.

– Это потому, что ты в них разбираешься, – ответил Джон. – Но остальные действительно считают меня занудой. Может, придумаешь для меня что-нибудь интересненькое?

– Займись верховой ездой, – предложила Элизабет. – Попроси Роберта, и он даст тебе Капитана, научит держаться в седле. Попробуй.

Неделя уже подбиралась к пятнице, и пятница наступила. А это же день школьных собраний. Никаких бурных обсуждений не предвиделось, и ребята потихоньку собирались в физкультурном зале.

Сначала собрали деньги с тех, у кого они появились. Кеннет гордо сдал свои десять фунтов, подарок от дядюшки, а Питер – пять фунтов. После этого всем раздали недельную норму.

Джон Терри сказал собранию, что нужно докупить цветочные луковицы и небольшие вилы для Питера, который подвизался помогать в саду.

– У Питера хорошо получается копать, поэтому я настаиваю, – уточнил Джон.

И он получил требуемую сумму.

Ричард обратился за материальной помощью для приобретения пластинки с записью одного скрипичного концерта. Мистер Льюис вообще советовал своим подопечным учиться у великих мастеров, и Уильям без разговоров отсчитал мальчику нужную сумму.

– Есть какие-либо жалобы? – поинтересовался Уильям.

С места поднялся Леонард. Вид у него был виноватый.

– Только не смейтесь, – предупредил он. – Понимаете, Фред храпит по ночам как слон, а мне утром коров доить. В последнее время я совершенно не высыпаюсь. Мы уже говорили Фреду, но он всё равно храпит.

– А что я могу сделать, если я простудился? – Фред вскочил на ноги. Голос у него и впрямь был сиплый. – Отселите меня к Матроне. Поправлюсь – вернусь обратно.

– Хорошо. – Уильям еле сдерживал улыбку. – На моём веку смешнее жалобы не бывало. Дайте же Леонарду выспаться перед утренней дойкой.

Зал взорвался от смеха. Уильям постучал судейским молоточком и добавил:

– И наконец, у Элизабет имеется для нас информация.

Элизабет встала, красная до ушей. Она заранее подготовила текст и всё равно запиналась.

– Дело в том, – начала она, – что на той неделе я обвинила Роберта в злом умысле против меня и Дженни. Вы мне поверили и отстранили Роберта от соревнований. Но оказалось, что безобразничал не он, а совсем другой человек.

– Кто же это был? – загалдели все наперебой. Поднялся такой шум, и Уильяму, чтобы быть услышанным, пришлось повысить голос.

– Элизабет, теперь я скажу, хорошо? – И Уильям посмотрел в зал. – Мы с Ритой как председатели школы решили не называть имя виновника. В некоторых случаях требуется деликатность. Так вот: это тот самый случай. Прошу проявить понимание.

– Конечно! Не вопрос! – послышалось из зала несколько голосов. И все остальные тоже были согласны. Рита и Уильям пользовались непререкаемым авторитетом: если они так решили, значит, всё правильно.

Кэтлин опустила голову и посмотрела на свои дрожащие руки. От стыда и страха она готова была провалиться сквозь землю. Если б сейчас назвали её имя, она бы точно умерла. Но рядом сидели Дженни и Джоан, и Кэтлин, чувствуя их мысленную поддержку, постепенно успокоилась.

Элизабет продолжала стоять, так как не договорила, и гул в зале затих.

– Я хочу извиниться за свои скоропалительные выводы, – сказала девочка. – Отныне я сто раз подумаю, прежде чем обвинить человека в нехорошем поступке. И спасибо Роберту, что не обиделся на меня.

Элизабет села. Уильям потянулся к судейскому молотку, чтобы объявить собрание закрытым, но тут Роберт поднял руку. Уильям молча кивнул.

Роберт встал со своего места и радостно оглядел зал. Трудно было представить, что этот счастливый улыбающийся мальчик – тот самый дылда Роберт, державший в страхе всех малышей школы.

– Я хочу, чтобы вы знали, – начал Роберт. – Элизабет уступила мне своё место для участия в субботней игре. Она думает, что я обиделся, но это не так. И всё равно приятно. Ты молодец, Элизабет!

Со всех сторон послышалось: «Круто, Элизабет!» – И девочка снова покраснела до ушей, но на этот раз от удовольствия.

До ужина оставалось полчаса, и все разбежались по своим делам. Многие перебрались в комнату отдыха. Джоан села писать письмо маме. Дженни тихонько включила проигрыватель и закружилась в плавном танце. Элизабет отправилась на музыку, а Роберт, забравшись с ногами на диван, углубился в чтение книжки про лошадей.

Кэтлин вытащила свой вышивальный набор. Она потратила на него все свои карманные деньги. Сейчас она занималась платочком для Элизабет, а следующий она вышьет для Дженни. Это ей Рита посоветовала: плохие дела можно загладить только хорошими. Вот Кэтлин и старалась.

«Как здорово в Уайтлифе! – подумала девочка, кропотливо работая иголкой. – Сколько всего замечательного тут происходит».