– Я уже люблю Уайтлиф, – улыбнулся Роберт. – И хочу, чтобы мной гордились.

Потом был торжественный ужин в честь победителей. Каждому спортсмену дали аж по две сардельки! Да ещё вся школа подкармливала ребят вкусненьким, так что под конец спортсмены еле встали из-за стола.

Кэтлин радовалась вместе с остальными и раздала почти все запасы своих конфет. Элизабет пригляделась к ней внимательно и говорит:

– Кэтлин, ты ли это? У тебя волосы блестят как шёлк, кожа гладкая, походка пружинит, словно вот-вот ты пустишься в пляс!

Кэтлин довольно улыбнулась. Ведь всё это время она работала над собой и даже отказалась от сладкого. В глазах её светилась радость, и она уже почти забыла себя прежнюю. Кэтлин достала со шкафа тетрадки Элизабет, протёрла их от пыли и смущённо вернула хозяйке. Элизабет сказала спасибо и вовремя прикусила язычок, воздержавшись от едких комментариев.

А ещё Кэтлин старательно вышивала на двух носовых платочках фразу «С благодарностью» с вензелями из незабудок для Элизабет и розочками для Дженни.

Кэтлин как раз сделала последний стежок, когда в комнату отдыха вошла Дженни.

– Эх, как жаль, что я не участвовала в сегодняшний игре, – сказала Дженни, плюхнувшись в кресло. – Две сардельки пролетели мимо меня! Кэт, что это у тебя за красота? – Дженни склонилась над пяльцами: – Какая изящная работа, какие аккуратные стежки! Розочки прямо как живые! Даже завидки берут.

– Держи, это тебе. – И Кэтлин протянула Дженни платочек с розочками. – А этот – для Элизабет.

– Ой, спасибо. А в честь какого праздника? – удивилась Дженни, любовно разглядывая платочек.

– Мне хочется, чтобы вы поскорее забыли все ужасные поступки, что я совершила, – тихо ответила Кэтлин.

В комнату вошла Элизабет.

– Эй, Элизабет, глянь, сколько счастья нам привалило, – весело сказала Дженни.

Кэтлин вытащила платок из пялец и протянула его Элизабет.

Все, кто был в комнате, сбежались посмотреть на красоту, сотворённую Кэтлин. Они ахали и охали, нахваливая мастерицу. Кэтлин скромно молчала, чувствуя себя счастливой.

«Да, пусть добро возвращается добром, а зло выбросим в мусорную корзину, – подумала Кэтлин. – Только вся школа до сих пор остаётся в неведении о моих поступках. Неужели я так и буду с этим жить?»

Жизнь в Уайтлифе теперь походила на идиллию. Роберт помирился с Элизабет и малышами, Кэтлин – с девочками, и все были довольны.

По успеваемости Элизабет взлетела выше всех. Роберт стал вторым, и, по мнению мисс Рейнджер, это было гораздо бо́льшим достижением, потому что Роберт брал упорством и трудолюбием, а Элизабет помогал врождённый талант. Кэтлин тоже показывала неплохие результаты и перестала спорить с учителями.

– Кэтлин такая умница! – то и дело приговаривала Мадемуазель. – И почему я считала её бестолковой? Это же совершенно не так! Её последнее сочинение просто блеск, и она замечательно грассирует, тогда как Р-роберт – рычит!

Роберт снисходительно улыбнулся, а Кэтлин зарделась от удовольствия. «У меня действительно получается, – радовалась она. – Раньше я всё делала без удовольствия и доставала учителей, особенно Мадемуазель. Голова у меня была как решето, а теперь я запоминаю всё с ходу». Причина таких перемен была понятна: во-первых, Кэтлин перестала злиться, а во-вторых, взялась за своё здоровье: много времени проводила на воздухе, занималась верховой ездой и даже напросилась в помощницы к Джону. Тот очень удивился:

– Вот уж не ожидал. Ты хоть что-нибудь понимаешь в садоводстве?

– Не особо, – скромно ответила Кэтлин, которая ещё пару недель назад считала себя чуть ли не академиком всех наук.

– Тогда начнём с малого, – сказал Джон. – Нужно перенести сухие ветки вон в ту большую кучу. Вот вилы, вот тачка. Потребуется несколько ходок. Хорошо, что ты пришла, а то Питеру тяжело.

В силу своего юного возраста Питер не мог поднимать тяжести, зато оказался очень шустрым, и Джон был рад заполучить такого помощника. И ещё Питер так интересно рассказывал про лошадей, что Джон однажды заметил:

– Не покататься ли мне верхом? А то я засиделся в своём саду. Как насчёт завтра, Питер?

Питер поговорил с Робертом, и на следующий день на конную прогулку они отправились большой компанией: Джон, Питер, Роберт, Элизабет и Кэтлин. Предзимнее бледное солнце освещало тихий, угасающий пейзаж. И только разгорячённый бег лошадей и весёлый детский смех вливали в природу жизненные силы, стряхивая утреннюю изморозь с хрусткой травы.

– Ох, как же здорово! – сказал Джон, спрыгивая с лошади, когда все вернулись на конюшню. – Кэтлин, ты не прихватила зеркальце? Ты как румяное яблочко! Кстати, придёшь помогать завтра?

– Конечно, – ответила Кэтлин.

Она уже научилась ценить дружбу. Предлагая свою помощь, в ответ ты получаешь её от других – так налаживается мостик между людьми.

«А ведь Уильям с Ритой оказались правы, – думала девочка. – Раньше мною двигала зависть. Я считала себя невезунчиком, видя, что у Дженни и остальных девочек есть друзья, а у меня нет. Я без конца ныла и была, в общем-то, неприятным человеком. Но стоило поменять своё отношение к людям, они сразу потянулись ко мне. Так вот он какой, рецепт счастья!»

Между тем Элизабет делала большие успехи в музыке, и мистер Льюис не мог на неё нарадоваться. Довольно часто к их занятиям присоединялся Ричард, чтобы сыграть дуэтом. Для Элизабет он был настоящим небожителем – ведь уже сейчас его исполнение отличалось высоким профессионализмом. Но и Ричарду была симпатична эта чуткая к музыке девочка, умеющая извлекать из клавиш звуки, в которых трепетала сама душа.

– Мистер Льюис, мы с Ричардом выступим ещё раз дуэтом, как думаете?

– Обязательно, – пообещал учитель. – Кстати, ты слышала, как он исполняет скрипичный концерт – тот самый, что на пластинке?

– Нет. Пластинку я слушала, а Ричарда нет.

И тогда Ричард сбегал за скрипкой, прижал её к подбородку, взмахнул смычком, и… Элизабет оказалась под чарами удивительной музыки.

Когда Ричард закончил играть, Элизабет выдохнула:

– О… У меня даже дух захватило от твоей игры. Мистер Льюис, я хочу попробовать скрипку!

Учитель рассмеялся:

– Нет, Элизабет, хватит с тебя и фортепиано. Ты и так загрузила себя с головой.

– Но ведь Ричард играет на двух инструментах, и я хочу.

– Ричард – дитя музыки. Попробуй заставь его прополоть сорняки или оседлать лошадь. У него нет времени даже на то, чтоб завести себе хотя бы одну белую мышку.