– Я понимаю.

– Хорошо, а теперь продолжим. Твоя героиня – это обыкновенная женщина, со своими слабостями, предрассудками и странностями. Ты, как автор, предстаешь перед ней в лице мужчины. Я верно понимаю?

– Да.

– А потому в первую очередь тебе стоит быть с нею снисходительным и аккуратным в речах. Не стоит при первой же встрече демонстрировать свое превосходство и власть. Попробуй сначала прислушаться к ней, пусть она даже не догадывается кто ты такой, стань ее другом. И поверь мне, Габриэль, твое произведение откроется для тебя с абсолютно неожиданной стороны.

– Не могу, Эн. Я уже много ненужного ей наговорил, вот если только переписать эту главу.

– Не смей этого делать. Ведь твоя книга – это чья-то жизнь, а переписать судьбу человека – это лишить его конечного пункта, к которому он должен в итоге прийти. Назовем этот конечный пункт – моралью, ты же вложил в свою книгу мораль, Габриэль?

– Почему я тебе должен довериться, Эн. Ты же… Как бы это сказать…

– Я же кто? Плохой писатель? Именно поэтому я единственный, кто может тебя научить, как писать не нужно.

– И что мне теперь делать? Ведь я допустил ошибку.

Эн Ронни улыбнулся.

– У тебя достаточно чистых листов, чтобы ее исправить.

Он показал мне на свое место в конце зала.

– Добро пожаловать в мой храм вдохновения. Беги за своей рукописью, Габриэль.

* * *

«Я пробыл в гостиной около часа, прежде чем послышался скрип двери на втором этаже. Юлия спускалась по лестнице. Я присел на стул. Спустя несколько секунд она вошла в комнату.

– Вы? Я думала, что все это мне приснилось…

Я привстал.

– В какой-то степени это так, Юлия. Простите, что сразу вам не представился… Меня зовут Габриэль, я писатель и хочу написать книгу о вашем муже.

Она, словно не замечая моего присутствия, направилась к окну. Отодвинула штору.

– За окном ночь. Зачем вы пришли ко мне среди ночи?

Я был в растерянности.

– Дело в том, что я писатель, понимаете, чтобы книга получилась живой, мне самому нужно присутствовать при этой трагедии. Занимать в ней определенную роль. Конечно, вы можете меня прогнать, но боюсь, что с утра вы не сможете уделить мне даже минуты. А потому я хочу попросить вас остаться до утра в этом доме и рассказать мне все, что вы посчитаете нужным.

– Оставайтесь, – в ее голосе послышалось равнодушие.

– Благодарю.

Она посмотрела на него, а затем подошла ко мне и присела на свободный стул.

– Вы знали моего мужа?

Я хотел ей соврать, но вспомнил слова Эн Ронни и не стал этого делать.

– Нет, не знал.

– Не удивлена, – сколько холода было в этих словах. – Я перестала удивляться чему-либо.

– Что вы сейчас чувствуете, Юлия? – Я внимательно посмотрел на нее.

– Странный вопрос – что я чувствую. Мне легче было бы сказать, каких чувств я лишилась.

– Я вас внимательно слушаю.

– Если бы мне сейчас сказали, что я умерла, и мое сознание осталось блуждать в этих стенах, то я бы испытала глубокое облегчение и радость. Но ведь вы этого не скажете?

– Нет.

– Я так и думала, значит, я живой человек, в абсолютно здоровом теле, правда, с немного помутненным рассудком, но если не открывать рот, то это совсем не заметно.

Она посмотрела на какой-то предмет у меня за спиной.

– Вам заварить кофе?

– Если вы не возражаете, то, пожалуйста, чаю.

– Хорошо.

Она встала и направилась к кухне. Я развернулся, чтобы продолжить наш диалог.

– Знаете, это может сейчас прозвучать достаточно странно, но вы не пугайтесь. Когда я вчера проснулась среди ночи, я не открывала глаза несколько минут. Меня окутал некий страх, такое чувство, что на меня кто-то пристально смотрел все то время, пока я спала. Я понимала, что этот «кто-то» не может причинить мне вреда, ведь в воздухе не ощущалось враждебной энергии, как бывает при ссоре или обоюдной неприязни с человеком. Было что-то другое – нейтральное – и больше всего меня напугало то, что когда я открыла глаза, в комнате никого не было. Но ведь я кожей чувствовала присутствие кого-то еще. А затем раздался звонок…

– Кто звонил, Юлия?»

Я испытывал неописуемый интерес к тому, что она мне сейчас рассказывала, моя героиня позволила мне взглянуть на мое произведение с другой стороны. Эн Ронни оказался прав!

«– Звонили из бюро находок. И сообщили, что нашли мою мотивацию к жизни, но, к сожалению, не могут вернуть.

Она поднесла мне знакомую чашку.

– Вы шутите?

– А вы видите на моем лице улыбку, Габриэль?

Из ее чашки пахло крепким кофе. Я не хотел покидать свою рукопись, а потому решил остаться в этом доме как можно дольше.

– Сколько вам лет?

Такого вопроса, признаюсь, я не ожидал.

– Двадцать два.

– Я так и думала, у моего мужа нет знакомых вашего возраста. Ему тридцать четыре, а я на год его младше.

– Юлия, я надеюсь, наша разница в возрасте не станет преградой для продолжения беседы.

– Нет. Мне не важно, сколько вам лет, главное, чтобы вы не понимали моих слов. Я сейчас разговариваю не с вами, а сама с собой.

Я улыбнулся.

– Вы и вправду можете делать так, чтобы вещи исчезали из рук?

– Нет, – улыбнулся я, – это ведь противоречит законам физики, а с наукой спорить бессмысленно.

– Значит, мне это приснилось. Странный сон…

Она сделала глоток, затем спросила:

– У вас есть дети?

– Нет.

– Жаль, вы меня не поймете.

– Я постараюсь, Юлия.

– Я не могу смотреть на детей, ведь в них я вижу его тело, его характер, даже цвет его глаз. Вернуть сейчас моих детей – это отправить меня на гильотину, надеюсь, со временем я смогу себе позволить на них спокойно смотреть».

Эн Ронни указал мне путь, который я все это время искал. И я следовал этой верной тропе.

«– Скажите, Габриэль, вы как человек новый, здравомыслящий, наверное, в реальности понимаете больше, чем моя больная душа. В какой-то степени, вы неуместный человек, а потому мне показались загадочным, и, возможно, вы знаете то, чего бы мне не следовало знать. Я вас прошу, будьте со мной откровенны… – В ее глазах я увидел надежду. – Можно ли как-то вернуть моего мужа к жизни, перед тем, как его предадут земле? Я понимаю, это звучит отчаянно и невероятно, но я все же спрашиваю у вас, мне хотелось бы услышать ответ, ведь этот вопрос не дает мне покоя и терзает меня изнутри…