7. Трое отцов имели обычай ежегодно приходить к авве Антонию. Двое из них спрашивали о помыслах и спасении души, а третий всегда молчал и ни о чем не спрашивал. Спустя много лет авва Антоний сказал: «Вот уже столько лет ты ходишь сюда, почему же никогда ни о чем меня не спрашиваешь?» Тот ответил: «Мне достаточно видеть тебя, авва».

8. К авве Арсению однажды пришли бесы и начали ему докучать. Ученики, стоя вне келии, слышали, как он взывал к Богу: «Боже, не оставь меня. Ничего благого не сотворил я пред Тобой, но даруй мне по благости Твоей положить начало».

9. Говорили об авве Арсении, что как во дворце никто не носил одежд прекраснее, чем он, так и в Скитской церкви никто не одевался хуже, чем он.

10. Некто спросил блаженного Арсения: «Почему мы от нашей мудрости и образованности ничего не получаем, а эти египетские крестьяне стяжали столько добродетелей?» Авва Арсений ответил: «Мы от мiрского образования ничего и не можем получить, а египетские крестьяне своим трудом стяжали добродетели».

11. Некогда авва Арсений спросил одного египетского старца о своих помыслах. Слышавший это человек спросил: «Авва Арсений, как же ты, получивший лучшее римское и греческое образование, спрашиваешь крестьянина о своих помыслах?» Тот ответил: «Римское и греческое образование я получил, но не выучил даже алфавит этого крестьянина».

12. Авва Арсений сказал, что монах, когда живет в чужой стране, не должен вмешиваться в чужие дела – и найдет покой.

13. Рассказывали старцы, что некогда в Скит передали немного инжира. Авве Арсению не стали передавать часть этого инжира как слишком малое и недорогое приношение, чтобы он не счел это за оскорбление. Узнав об этом, старец не пришел на церковную службу, сказав: «Вы сами решили не давать мне благословения, которое Бог послал братиям, потому что я недостоин его». Все, услышав это и видя смирение старца, получили великую духовную пользу. Тогда сам пресвитер пошел и отнес ему инжир, и старец с радостью пришел в храм.

14. Авва Даниил рассказывал, что некогда пришли отцы из Александрии повидать авву Арсения. Среди них был дядя Тимофея Старшего, архиепископа Александрийского, прозванного Нестяжательным, и при нем один из его племянников. Старец тогда болел и не хотел их принимать, чтобы потом не стали приходить и другие люди и беспокоить его. Пришедшие вернулись назад опечаленными.

В то время авва Арсений жил в Петре Тройской. А когда случилось нашествие варваров, старец спустился в нижние области. Отцы, узнав об этом, пришли повидать его. Старец с радостью их принял. Один брат, приходивший к старцу ранее, спросил: «Разве ты не знаешь, авва, что мы приходили повидать тебя в Трою? Почему ты нас не принял?» Старец ответил: «Вы ели хлеб и пили воду. Я же, признаюсь, чадо, наказывая себя, не вкушал ни хлеба, ни воды и даже не садился, пока не узнал, что вы благополучно вернулись. Ведь вам из-за меня пришлось идти назад, не получив никакой пользы. Простите меня, братия». И, получив утешение, гости удалились.

15. Авва Арсений, живя в Скиту, как-то раз заболел. Пришел к нему пресвитер и, отведя в церковь, уложил на лавку и положил небольшую подушку ему под голову. Кто-то из старцев пришел навестить его, увидел его лежащим на лавке с подушкой под головой, смутился и сказал: «Ну и авва Арсений, даже здесь лежит!»

Тогда пресвитер, отведя его в сторону, спросил: «Чем ты занимался у себя в деревне?» Тот ответил: «Я был пастухом». – «И какова была твоя жизнь?» – «Она была полна многих трудов». – «А как тебе теперь живется в келии?» – «Теперь я живу в большом покое». И сказал ему пресвитер: «Посмотри на авву Арсения. В мiру он был приближенным императора, и тысячи слуг, препоясанные золотыми поясами, с золотыми нарукавниками и в шелковых одеяниях прислуживали ему. Он возлежал на драгоценных покрывалах. А ты был пастухом и здесь нашел покой, о котором не мог помыслить в мiру. Он же, имея все блага в мiру, никогда здесь не найдет себе отдохновения. Так что теперь ты живешь в покое, а он терпит тяготы».

Услышав это, старец умилился, раскаялся и сказал: «Прости меня, авва, я согрешил. Поистине, это и есть настоящий путь. Он пришел ко смирению, а я к покою».

16. Авва Даниил говорил, что авва Арсений, приближаясь к смерти, сказал: «Не заботьтесь о том, чтобы устроить трапезу любви в мою память. Если я приготовил себе трапезу любви, то найду ее».

17. Когда авва Арсений умирал, ученики его пришли в смятение. Авва сказал им: «Не пришел еще мой час, а когда придет, я вам скажу. И если вы отдадите кому-либо похоронить мои останки, то я буду судиться с вами пред престолом страшного Судии». Братия спросили: «Но что же нам делать, если мы сами не умеем хоронить?» Старец ответил: «Неужели вы не сможете привязать меня за ноги и втащить повыше на гору?»

18. Старец часто говорил, обращаясь к себе: «Арсений, для чего ты вышел из мiра?» Еще он сказал: «Когда я говорил, тогда часто потом раскаивался. А когда молчал – никогда».

19. Когда авва Арсений приблизился к кончине, братия увидели его плачущим и спросили: «Авва, неужели и ты боишься смерти?» Он ответил: «Воистину, страх, который со мной в этот час, пребывает со мною с того времени, как я стал монахом». И с этими словами он почил.

Говорили, что все время жизни своей он сидел за рукоделием и держал за пазухой кусок ткани, чтобы вытирать слезы, катившиеся из глаз.

Авва Пимен, услышав, что авва Арсений умер, со слезами сказал: «Блажен ты, авва Арсений, что оплакал себя в этом мiре. Тот, кто не оплакивает себя здесь, вечно будет плакать там. Невозможно не плакать либо здесь добровольно, либо там от вечных мучений».

20. Авва Даниил рассказывал, что авва Арсений никогда не толковал Священное Писание, хотя и мог бы, если б захотел. Писем он также никогда не писал. Когда он приходил в церковь, что бывало нечасто, он садился за колонной, чтобы никто не видел его лица и чтобы ему самому не смотреть на других. Вида он был ангельского, как Иаков: весь седой, стройный телом, сухощавый. Борода доходила ему до пояса, а все ресницы выпали от слез. Он был высок, но несколько согбен от старости. А дожил авва Арсений до девяноста пяти