заметит их, его уши не услышат того, что неполезно душе, а уста не расскажут о чьих-либо грехах и никого не осудят. Такой человек ничем не будет заниматься, кроме исследования своих собственных грехов. Он ко всем людям мирно расположен, по заповеди Господа, а не по мiрским предрассудкам. Потому что если кто постится по шесть дней в неделю и подъемлет великие труды, но не шествует путем смиренномудрия, то напрасны все труды его.

43. Он же сказал: «Стяжавший смиренномудрие признает свои грехи. Если же в душе смиренномудрие соединено с плачем, то они извергают из нее всякий бесовский помысел и питают ее лишь смиренными помыслами и святыми добродетелями.

Имеющий плач и смирение не внимает поношениям от людей. Потому что эти две добродетели составляют его оружие и хранят от гнева и мщения, научая спокойно переносить все, что бы с ним ни приключилось. Могут ли порицание или гнев приблизиться к душе человека, плачущего пред Богом о своих собственных прегрешениях?»

44. Также сказал: «Сознательное предание себя Богу и послушание заповедям Его в смиренномудрии даруют любовь, а любовь дарует бесстрастие».

45. Авву Исаию спросили, что такое смирение, и он ответил: «Быть смиренным – значит считать себя греховнее всех людей и уничижать себя пред Богом как не сотворившего ничего доброго. Дела же смирения таковы: молчать и не ценить себя ни в каком деле, не спорить и ни на что не притязать, подчиняться другим, обращать глаза вниз, всегда иметь смерть перед глазами, не лгать, не празднословить, не противоречить старшим, не настаивать на своем мнении, переносить порицания, ненавидеть покой, принуждать себя на всякое дело, быть внимательным, отсекать свою волю, никого не оскорблять, никому не завидовать».

46. Он же сказал: «Старайся вменить себя ни во что, потому что только тогда ты сможешь предаться плачу. Всеми силами старайся избегать споров о вере и догматах, но нужно во всем следовать учению Соборной Церкви, потому что никто не может объять Божество».

47. Авва Исаия сказал: «Стяжавший смиренномудрие переносит порицания от брата и соглашается с ним, говоря: „Да, я согрешил“. Презирающий же брата почитает одного себя мудрецом и всегда поневоле упрекает и уязвляет ближнего. Порицающий же себя никого не оскорбит. И имеющий страх Божий заботится о добродетелях, не ускользнула ли от него хоть одна».

48. Еще сказал: «Пусть язык твой не говорит, но твои дела да будут твоими словами. Пусть твое слово будет смиреннее твоего дела. Не говори иначе, как по совести, и не учи без смирения, чтобы земля восприняла то, что ты сеешь».

49. Также сказал: «Мудрость не в том, чтобы говорить речи. Настоящая мудрость – это знать время, когда нужно сказать и когда нужно ответить. Внимательно подумай, прежде чем что-либо сказать, и отвечай лишь тогда, когда от тебя требуют. Будь незнающим, обладая знаниями, и ты избежишь множества затруднений, так как выставляющий себя знающим навлекает на себя множество трудов. Не хвались своим знанием, потому что никто ничего не знает. Конец же всего – это укорять самого себя и ставить себя ниже ближнего. Тогда ничто не разлучит тебя с Божеством».

50. Авва Исаия сказал о смиренномудрии: «Будем помнить о Том, Кто не имел где приклонить голову.[54] Подумай об этом, человек, и не думай о себе много. Кто ты такой, что из-за тебя Господь стал странником, не имеющим дома! О несказанное Твое человеколюбие, Господи, ведь Ты так смирился ради меня, Твоего создания! Если Тот, Кто все сотворил словом, не имел где главу приклонить, то что же ты, жалкий человек, заботишься о зданиях? Почему ты ослеплен своей ненасытностью? К чему тебе вся эта пышность? Почему ты не собираешь богатства на небе, чтобы насладиться им? Все это знай и доброго держись».

51. Однажды авва Феодор вкушал трапезу вместе с братиями. За едой они после благословения поднимали чаши в молчании, забывая говорить друг другу «благословите». Авва Феодор сказал: «Монахи утратили благочестие – забыли, что надо просить благословения».

52. Он же сказал: «Нет большей добродетели, чем не унижать ближнего».

53. Один брат сказал авве Феодору: «Хочу исполнять заповеди». Старец ответил ему: «И авва Феона некогда захотел, чтобы его помысел был полностью Божиим. Он взял муки в хлебной и испек хлеба. Когда к нему пришли нищие, он отдал им хлеб. Когда пришли просить другие нищие, он отдал им корзины и одежду, которую носил, и вернулся в келию, опоясанный лишь мафорием. Но все равно он упрекал себя в том, что не исполнил заповеди Божии».

54. Брат сказал авве Феодору: «Скажи мне слово, потому что я погибаю». Тот долго молчал и наконец ответил: «И я в опасности. Что же мне сказать тебе?»

55. Рассказывали об авве Феодоре, что, когда его поставили диаконом в Скиту, он не хотел исполнять это служение и прятался по всей округе. Наконец старцы привели его назад и сказали: «Не оставляй диаконского служения». Авва Феодор ответил: «Отпустите меня, и я буду молиться Богу, не известит ли Он меня о том, что я должен исполнять диаконское служение». Он молился Богу, говоря: «Если Твоя воля в том, чтобы я остался на этом служении, извести меня». И он увидел огненный столп от земли до неба, и услышал голос, сказавший: «Если ты можешь стать таким, как этот столп, то иди и служи диаконом». Услышав это, он рассудил, что неспособен к такому служению.

Когда он вошел в церковь, братия попросили у него прощения и сказали: «Если ты не желаешь служить диаконом, то, по крайней мере, держи Чашу». Но он и на это не согласился и пообещал: «Если вы не оставите меня, то уйду из этого места». И братия оставили его в покое.

56. Блаженный архиепископ Феофил некогда пришел на Нитрийскую Гору. Авва этой Горы вышел ему навстречу. Архиепископ спросил: «Что нашел ты, авва, на своем пути?» Старец ответил: «Делание состоит в том, чтобы всегда обвинять и порицать самого себя». Авва Феофил сказал: «Нет другого пути, кроме этого».

57. Тот же архиепископ Феофил некогда пришел в Скит. Собравшиеся там братия попросили авву Памво: «Скажи слово папе,[55] чтобы он получил пользу». Старец ответил: «Если он не получит пользы от моего молчания, то тем более не получит пользы от моих слов».

58. Амма Феодора сказала, что ни подвиги, ни бдения, ни другой какой труд не спасают нас, а лишь истинное смиренномудрие. Затем она рассказала о