В пять утра дом заснул… Я был первым, кто сполз с кровати, поплелся в туалет. Он на этаже общий. Когда зашел, меня испугали босые ноги, медленно раскачивающиеся в воздухе. Я поднял голову и закричал. Генерал Авксентий Антадзе висел на собственном ремне.

Прошло шестьдесят восемь лет, увиденный первый в жизни мертвый постоянно раскачивается в моем воображении. Почему он это сделал? Его артиллерия в клочья разнесла Берлин, Иосиф Виссарионович Сталин подарил ему серебряный портсигар с лаконичной надписью на грузинском “Авксентию от вождя”. Он привез восемь чемоданов подарков (корабль “Олимпия” по сей день в моем воображении. Капитан в белом кителе машет рукой, я слышу слова на немецком: “Ираклий, полный вперед!”). Зачем красивый, сильный, с орлиным профилем супермен-победитель удушил себя? И где? В туалете! Я, маленький мальчик, смотрел на него, огромного, и кричал. Несколько часов назад он танцевал с женой Сулико лезгинку, не стесняясь при всех целовал в мушку на щеке. Неужели были правы те, кто считал причиной нелепого ухода боевого генерала Авксентия Антадзе слова жены, которые она вроде бы сказала в постели: “Я спала со многими, и с маршалом Рокоссовским в том числе”?

Меняю на ходу решение в “Каталоге знаменитостей” следовать алфавитному порядку. Генерала Антадзе я встретил в далеком детстве, Лаврентия Павловича Берию в глаза не видел, хоть семь его мраморных слоников и достались мне в наследство от деда и бабушки.

Далее следует буква “В”.

Я люблю Вермеера Дельфтского, люблю фильм “Чапаев” братьев Васильевых, чуть знаю Вима Вендерса (мы хлопаем друг друга по плечам при встречах где-нибудь в Берлине, Эрфурте, Сан-Себастьяне). Мне нравится драматург и режиссер Вырыпаев, но я с ним не знаком. Кто еще на “В”?

Вот буква “Г” – это Галактион Табидзе, именно “Г”, а не “Т”, так как в Грузии его зовут только по имени – Галактион, редко добавляют фамилию. Все знают: Галактион один в масштабах нации.

Мы с моим школьным другом Элизбаром Балавадзе столкнулись с ним на лестничной площадке дома, где были в гостях у одноклассника. Не по школьным учебникам литературы мы знали, что по ночным тбилисским улицам часто бродит большущий нетрезвый белобородый бог поэзии. Такого бога мы и встретили. Он медленно спускался по лестнице, тщательно оглядывая каждую ступеньку. Бог искал что-то потерянное. Мы робко обогнали его, робко поздоровались. Галактион посмотрел на нас и спросил:

– Не видели орден?

Рукой указал на пустой лацкан пиджака, где виднелась протертость и маленькая дырочка.

– Я потерял его! Это ужасно!

Все морщины на его лице были напряжены. Мы спешили, но не смогли быстро сбежать по ступенькам. Нам показалось, что Великий Галактион нуждается в нашем нюхе, наших молодых глазах.

– Он для меня очень дорог! Я должен его найти!

Мы включились в поиск. Вышли на улицу Марджанишвили, медленно шли рядом с Галактионом, глядя себе под ноги. Элизбар спросил:

– Орден кого?

– Ленина.

Вопрос был глупый. Кого же еще? Не орден же Британской империи, не знак нобелевского лауреата. Галактиона мало знали и знают в мире, разве что Пастернак, сказавший: “Он вершина, на которую мне не взобраться”, а также Ахматова, переводившая его стихи на русский.

Галактион вдруг ударил себя по лбу, скорчил гримасу: “Я же был вчера ночью у Силибистро, может, там оставил? В залог? А?”

В летнем саду филармонии, в маленькой стеклянной забегаловке, где пахло кислым вином, Галактиона и нас встретил буфетчик Силибистро. На вопрос поэта он ответил:

– Галактион, ты же знаешь, у меня ничего не пропадает… Вот пистолет, полковник Лолашвили нализался так, что не услышал, как в туалете он выпал из кобуры. Я храню пистолет… Ты вчера тоже крепко нализался, Ленин мог упасть в унитаз…

– В унитаз?

– Хотя нет! Ты ушел с Лениным!

Я оглянулся – в стеклянной забегаловке все смотрели на белобородого бога, слушали его диалог с буфетчиком Силибистро. Подозвали официантку. Силибистро спросил ее:

– Клара, Галактион уходил вчера с Лениным?

Клара долго задумчиво разглядывала пустое орденское место на лацкане Галактионовского пиджака.

– Без него.

Силибистро поморщился:

– Я точно помню, Ленин был!

Клара, обиженная, что хозяин не доверился ее зрительной памяти, отошла к столу, где трое бритоголовых мужчин окружили себя дюжиной пустых бутылок. Они заказали еще.

– Клара, только мукузани, тибаани сегодня не идет… И еще, позови этого мальчишку, что с Галактионом пришел.

– Их двое!

– Любого.

Любым оказался я. Они вежливо спросили мое имя. Я сказал.

– Слушай, пацан (зачем было спрашивать мое имя?), Галактион потерял орден? Да? Протяни руку…

Говорящий указал на человека, которому мне надо было протянуть руку для пожатия.

– Это Сергей Яковлевич Якобашвили. Он взломал замки всех приличных квартир Тбилиси. У твоих родителей приличная квартира?

Я растерялся. Не знал, что ответить. Сергей Яковлевич Якобашвили прервал говорящего:

– Ираклий, да?! Я очень люблю стихи Галактиона… Никогда ему этого не скажу… Ираклий, ты сейчас побежишь, тут рядом, улица Камо, восемь. Квартира тринадцать. Позвонишь четыре раза, откроет Марья Шалвовна Сац. Я ее маму… (Сергей Яковлевич выругался), скажешь: орден Ленина лежит в коробке от духов “Красная Москва”. Меня послал Сергей, чтобы ты, сука… Нет, ты так не скажешь…

Трое засмеялись. Сергей Яковлевич Якобашвили спросил:

– Ты же не думаешь, что это я у Галактиона его украл?

– Нет.

– Орден давно у меня валяется, одного хама-полковника в поезде наказал… (посмотрел на меня). Значит так, шаг туда – шаг назад…

Галактион и Силибистро уединились во внутреннем дворике стекляшки. Пили мукузани. Мы с Элизбаром – бегом на улицу Камо. Марья Шалвовна Сац открыла нам дверь, нашла орден Ленина в коробке “Красная Москва”. Мы быстро назад. Сергей Яковлевич Якобашвили подержал на ладони орден.

– Я прямо как Калинин! Вручаю Галактиону… Черт, а как его отчество?

Никто не знал. Друг взломщика приличных тбилисских квартир сказал:

– На оборотной стороне ордена – цифры. Видимо, номерные… Как быть?

Сергей Яковлевич секунды три думал.

– Пусть мальчик отдаст ему, скажет, нашел вот там, у клумбы… Что, Галактион будет проверять, тот номер, не тот номер?!

Радость Галактиона была бурной. У бога оказались силы поднять меня в воздух, расцеловать. То же он сделал с Элизбаром… Потом посадил нас с собой, Силибистро и мукузани…

В ту ночь пьяные мы с Элизбаром валялись под клумбой летнего сада филармонии. Элизбар храпел. Я смотрел на тусклую луну и плакал от переизбытка мукузани и чего-то непонятного. Я шептал строки Галактиона.