и слово, по которому мы должны были умирать. Там, на той стороне, она встречает каждого своего потомка, и строго спрашивает с него, как он выполнял её наказ, и суд её строг и справедлив. Много веков назад из нашего леса ушли последние духи-хранители леса, оставив после себя отмеченные волошбой места. Оставили они в лесу ведунью Симилию, чтобы она следила за тем, чтобы никто не потревожил покой заповедного леса, пока волшебство не источится в нём. Нельзя было допустить, чтобы люди, пусть и нечаянно, прикоснулись к великому волшебству, вызвав ненароком необратимые последствия. Симилия собрала вокруг себя верных людей, и образовала купно́ хранителей. Тогда они ещё не выходили к селениям людей, жили в лесу, и жизнь их была трудна и полна опасностей. Потому что всегда, во все времена, находились охотники за магическими вещами. Лучше как следует охранять заповедные места, чем потом искать бесценные потери и возвращать их на своё исконное место. Век за веком охраняли они лес, передавая своим детям сокровенные знания и опыт. Конечно, появлялись среди них иногда и чёрные ведьмы, которые пытались получить могущество и силу, подпав под лукавство поганых демонов. Купно всегда с ними разбирались, стараясь исправить всё, что было сделано и не сделано ими. Время шло, и из леса уходила не только память о духах-хранителях, но и та добрая сила, вложенная ими в могучие деревья, которые хранили лес. Старые деревья умирали, прожив свой долгий век, на месте их поднималась молодая поросль, не знавшая силы духов. Лес становился просто лесом. Но в недрах его оставались места, где всё так же дремала великая сила лесных духов. И всё так же приходили в лес охотники за этой волшебной силой, они не дремали, они ждали своего часа очень долго. И вот произошло событие, размотавшее целый клубок последствий, которые до сих пор аукаются, нарушив покой и леса и людей. Однажды в лес проник злобный речной бес, и могучие деревья поймали его, запутали в своих корнях, и утащили под землю, чтобы пропал он, сгинул навеки, как и все ранее пленённые лесом твари. Но на нашу беду он попал в грибницу, мирно растущую под землёй, на сокровенном месте. Дремавшая в грибнице волшебная сила растворила в себе беса, но поганое его нутро заразило её, и она переродилась в хитрую демоницу Вере́ду. Притаилась Вереда, надолго притаилась, понимая, что если выдаст себя, разорвут её сильные недремлющие корни, погубят. И обманула она лес, прикрывшись от него добрым волшебством грибницы. Но время шло, лес старел, старели и охранные заклинания его. И настал день, когда Вереда поняла, что теперь она свободна. Она уничтожила добрый тёплый покров грибницы, которым укрывалась долгие годы. Вереда стала себя считать хозяйкой леса. У неё было преимущество, её никто не видел и не слышал. Тело грибницы спокойно росло среди корней, но кровожадность, полученная от беса, гнала другую её часть за кровью. Она сначала извела всё малое зверьё в округе, насыщаясь тёплой кровью. Насытившись, она засыпала, но снова и снова неутолимый голод и жажда гнали её из логова. Но у зверья есть чутьё, и они стали обходить стороной это гиблое место, и Вереда начала голодать. Однажды она почувствовала сладкий вкус добычи, от неё пахло теплом и едой. Ослеплённая от долгого голода Вереда схватила её и потащила под землю. Но слишком большой добычей был для неё человек, он вырвался и убежал, а у неё надолго остался вкус сладкой крови. Силой с человеком ей было не справиться, так сказать не по рту кусок, это она поняла. Но она была хитра и коварна, она умела ждать. А ещё в ней оставалась частица колдовства, отставленная лесными духами. И следующую свою жертву Вереда, прежде чем накинуться на неё, окутала мороком, измотала, гоняя сквозь колючие и густые кусты, и только после этого ей удалось выпить её до последней капли. Теперь она стала расти быстрее, и силы у неё прибывали и прибывали. Но ей нравилось играть с людьми, хотя она уже могла без лишних усилий справиться с ними. Она разговаривала с ними, заманивая всё дальше и дальше в дебри, сводила их с ума, и они становились напуганными и смешными. Потом она пила их, испытывая великое блаженство. И она бы так и продолжала жить, питаясь кровью одиноких путников, да неожиданное событие поставило всё её существование под угрозу. Собрался один человек построить себе дом на том месте, где было её логово, прямо над ней, вот Вереда и разъярилась. Это для неё означало смерть. Она была привязана своей грибной сущностью к этому месту, и не могла покинуть его, поэтому она начала колдовать, открыв себя, запугивать людей, и этим привлекла к себе внимание Марфы Опалиной, которая в ту пору возглавляла купно. Еле живая Марфа вернулась после того, как окунулась в разум Вереды. Не один год пыталась Марфа найти и уничтожить Вереду, но невозможно было отыскать её тайное логово, и все заклятия и колдовские зелья проходили сквозь неё, как вода сквозь песок. Вереда подкарауливала путника, морочила его, выпивала всю его кровь, возвращалась в своё логово, и сразу засыпала, становясь тиной, или глиной, или ещё чем-то, непохожим на живое существо. Так получилось, что пока Вереда была мала, её не удалось уничтожить. И только после того, как Вереда полностью изничтожила всех жителей одной деревни, Марфе во сне пришло откровение от Симилы. Она нашептала Марфе древний ритуал против кровожадных демонов и показала, где взять последний дар, оставшийся от лесных духов, и показала место, куда должна была выползти Вереда. Но цена такой ловушки была жизнь хранительницы. Марфа нашла дар духов, и потом три дня и три ночи, без отдыха, вместе со всем своим купном, наполняла его новой силой. После этого Марфа пришла в деревню, к которой ползла под землёй Вереда, и стала её там ждать. Прошло ещё много времени, но Марфа стойко ждала того часа, когда сможет закрыть Вереду, сковать её. Ночь, в которую Вереда напала на деревню, выдалась настолько тёмной, что не было видно ничего на расстоянии вытянутой руки, даже вечная луна отвернулась от земли, не изливая на неё свой извечный свет. Марфа почувствовала под ногами лёгкий гул и холод, поднимающийся, как голодный зверь, по её ногам. Она ждала, закрыв глаза, и прогнав все мысли из своей головы, чтобы ненароком не выдать свои планы, и не вспугнуть Вереду. И как только её начало затягивать в