— А ваши забавные задачки? Они очень понравились публике, — к беседе присоединилась Трубецкая, — Признаюсь, что не смогла сразу разгадать и половины. Пришлось даже взять несколько уроков арифметики.

Екатерина Петровна мило покраснела, а я внутренне сжался. После всего случившегося и вообще моей прежней жизни, не приходится ждать от людей чего-то хорошего. И когда хорошенькая девица так явно льстит, то волей-неволей задумаешься, по чьему наущению она действует. Судя по внимательному взгляду её отца, мои подозрения оправданы. Здесь ещё и Анна Хитрово, вдруг воспылавшая любовью к искусству, начала водить вокруг меня хороводы. Кроме двух красоток, в зале достаточно девиц. Поэтому моё настроение начало стремительно ухудшаться. Сходил в гости и обсудил литературу, называется. Прямо обложили со всех сторон и хоть из дома не выходи. А ведь скоро в Аничковом появится новая персона, которая наверняка захочет установить свои порядки. Немецкие, конечно.

Вообще, сегодняшний салон походит на сборище интриганов или даже заговорщиков. Вот и попробуй отвести от себя подозрения, что ты ничего не замышляешь против императрицы. Настроение стремительно ухудшалось, и я уже подумывал, как бы раскланяться, не обидев хозяев.

Здесь ещё и разговор с Лизой, оставивший у меня весьма горькое послевкусие. Оказалось, что она влюбилась в Орлова, и не хочет ничего слышать. В голове сразу появился образ сестрёнки и вопрос, который она задала в ответ на мои осторожные попытки предупредить о поспешности свадьбы.

— Ванецка, — когда Лиза волновалась, то сбивалась на поморский говор, — Но ведь ты полюбил и был счастлив. Прости, что я упомянула Анну, мне так её жаль. А ведь мы тоже достойны обычной жизни, а не вечного заточения. Почему я не могу создать семью и родить детей? То же самое касается Пети с Лёшей. Я же вижу, что они боятся, но хотят выйти за ограду и познать окружающий мир.

Спорить с такими доводами бесполезно. И она права, что хочет обычной жизни и семейного счастья. Только куда спешить?

Тогда я понял, что Екатерина меня переиграла. Хотя это больше напоминает кошки-мышки. У меня были задумки, как защитить семью и оказать сопротивление вмешательству в нашу жизнь. Хватит Каролины, навязанной почти насильно. Но императрица сразу нанесла удар по самому слабому месту. Вернее, Лиза — сильнейшее звено семейства и является его главой. Антон Ульрих больше занимается воспитанием младших и можно сказать, отошёл от дел. А если императрица захочет оторвать от семьи Петю с Лёшей, то это станет самым настоящим ударом. Нет, я не перестану их любить и проявлять заботу. Просто другая сторона может вести разрушающую деятельность, используя наивность и простоту моих родных. Что неминуемо приведёт к нашему охлаждению. Пока это незаметно, но наши противники сильны в интригах и глупо сомневаться в их способности добиться своего.

— Ваше Высочество, а почему бы вам не издать сказки в других странах Европы, а не только Пруссии? — Анна Хитрово вывела меня из раздумий.

Судя по лёгкой тени на лице Трубецкой, она недовольно подобным вмешательством. Только всё вокруг может быть обыкновенной игрой, как в театре. Где наивный Ваня является зрителем. Хотя при упоминании Пруссии тут же оживились послы.

— Сейчас мой наставник — Бакмейстер, занимается переводом. Думаю, в конце года нам удастся напечатать сказки на немецком и французском языке. А далее они начнут победное шествие по Европе. Тем более, что прусская королева обещала мне всяческую поддержку. Далее, думаю перевести истории на английский, испанский и голландский.

Судя по дружному смеху, мои слова посчитали шуткой. Оно и понятно, здесь принято больше восхищаться французской литературой.

— И кто же их будет читать? Здесь и наши произведения с трудом пробиваются до русской публики. А вы ведёте речь о европейцах, — желчно произнёс Сумароков.

Я сразу обратил внимание, что большая часть собравшихся сторонится невысокого поэта. И дело явно не в некрасивом и изрытом оспами лице Александра Петровича. Судя по откровенно враждебным взглядам, которые бросал на коллегу Херасков, светочи русской литературы недавно изрядно поцапались. Щербатов рассказывал мне, что Сумароков весьма несдержан на язык, любит издеваться над собратьями по цеху, но не приемлет никакой критики в свою сторону. Забавное сочетание, объясняющее отношение публики к литератору.

— Просто надо писать так, чтобы вы были понятны, а ваши произведения вызывали любопытство читателя вне зависимости от его происхождения и страны проживания, — говорю поэту, ответившим усмешкой на мои слова.

Но господин быстро вспомнил, с кем имеет дело и слегка побледнел под моим неприветливым взглядом. У меня сейчас не то настроение, чтобы позволять подобные эскапады. А вообще, пора покинуть это сборище, начавшее меня изрядно раздражать. Жалко, что не удалось пообщаться с Херасковым. Михаил Матвеевич не только прогрессивный человек, но и весьма деятельная персона. У него слова не расходятся с делом, в отличие от многих вельмож, гордящихся своей просвещённостью и прогрессивностью. За весьма короткий срок директор Московского университета смог сделать немало для развития русского искусства и обучения студентов. А ведь ему чуть более тридцати, но поэт может гордиться своими достижениями. Вспоминая слова Майора, я понимаю, что именно таких людей надобно привлекать в соратники. Решаю пригласить москвича на беседу в Аничков дворец. Пусть не сразу, но надо попытаться перетянуть его на свою сторону.

— А ещё не забывайте, что сказки — это тоже товар. Только не совсем верно оценивать его только деньгами. Подобные нехитрые истории, западающие в душу европейской публике, открывают для них Россию. Не варварскую страну, как принято считать, а державу с самобытной культурой. Ведь есть французская мода, английская шерсть или богемское стекло. Так почему не сделать русскую литературу визитной карточкой страны?

С подобными мыслями присутствующие явно не сталкивались. Уж слишком сильно в их головах засело преклонение перед просвещённой Европой. Я же решаю довести свои размышления до конца.

— Не надо стесняться своей русскости. Европа добилась многого, но это не значит, что мы отстаём во всём, — а ведь публика слушает меня внимательно, даже послы, — Возьмите те же перья. Подобного нет нигде в мире, а придумал их обычный помор. Даже если иностранцы украдут у нас задумку,