на этой… — щелкаю пальцами, не желая материться при взрослых, так сказать.

Дочку друзей родителей я прекрасно помнил, мы ведь росли в одном кругу. Она уже тогда меня раздражала — в свои пятнадцать. Даже боялся представить, во что она превратилась сейчас. Зазнайка с замашками деспота. Там характер был еще хуже, чем у моего отца и от одного воспоминания о ней, кажется, начинается изжога.

— Предложи это Артему, — резко выдаю я, поднимаясь со своего места.

Мой визит на этом завершен. Больше слушать бред я не желаю. У отца есть еще один сын, вот пусть и делает ему такие заманчивые предложения.

— Артем женится в конце лета.

— Ага, на моей девушке.

— Бывшей, — усмехается папа, будто наслаждаясь этим фактом.

— Неважно. Она была моей, — готов тыкать себе в грудь пальцем, доказывая правоту.

— Кстати, — начинает отец перебирать документы вальяжно, — свяжись с матерью своего пацана, пока это не сделали мои люди, — сквозь зубы ворчит он.

А я вот уже готов схватиться за голову, ибо ничего не понимаю. Она-то здесь при чем?

— Пусть прижмет свой зад, пока не оказалась в канаве.

Перестаю себя контролировать окончательно. Упираюсь кулаками в его письменный стол, нависая утесом. Жалею в глубине души, что он мой отец и его нельзя схватить за грудки и как следует встряхнуть. Меня ужасает сама мысль, что человек, который помог мне появиться на этот свет настолько жесток.

Я всячески берег все эти годы их от чужих посягательств и лишних глаз, но знал, что они не в чем не нуждаются.

— Выбирай выражения, — рычу, словно разъяренный зверь.

— А то, что? Разделаешься с отцом, как с собственным дружком? — провоцируя откровенно, изгибает он бровь, скрещивает руки на груди и смотрит на меня, будто перед ним не собственный сын, а ничтожество.

— Ненавижу тебя, — бросаю ему в лицо.

— Что-то еще?

— Не лезь к ним. Иначе будет хуже тебе именно.

— Ты вздумал меня пугать, щенок? Забываешься, — приподнимается он, занимая зеркальную позу. — Мне достаточно одного звонка и сам знаешь, что будет.

Готов разнести здесь все. Не понимаю, насколько жестоким может быть собственный отец. В душе все клокочет. Там свистит ветер и рвет паруса у моей ненадежной шхуны, но я упрямо стою на своем. Полон уверенности, что способен защитить дорогих мне людей.

— Только попробуй и от твоего бизнеса ничего не останется.

— Да что ты сделаешь? — начинает он зло смеяться, не воспринимая мои слова. Они для него просто пшик, а я пустое место.

— Хочешь узнать? — подыгрываю ему, фальшиво улыбаясь. — Для начала мой ребенок переедет в дом своего отца, — заявляю, потому как дальше невозможно так жить. Пора прекращаться прятаться и выбираться из этой скорлупы.

— Через мой труп, — выдает отец. Смотрит зло, бросая взглядом молнии.

— Отлично, — хлопаю в ладоши, — будь готов к утру вторника.

Выхожу из его кабинета на взводе. Лишь за стенами этого ада позволяю себе выдохнуть. Я действительно желаю обеспечить ребенку достойную жизнь. Так почему он не может жить в моем доме?

Одновременно проскальзывает мысль, что, возможно, это грозит опасностью для них, потому и решаю для начала переговорить с матерью мальчика. Все мои действия будут зависеть от нее, конечно. Потому достаю из кармана мобильный и набираю заветный номер по памяти, а сам уже выстраиваю в голове маршрут до их дома. Пора навестить пацана!

Глава 11

Никогда не умела подлизываться, ради выгоды. И наверное, кто-то скажет, а что такого… у любимого мужчины легко что-то узнать, достаточно задать вопрос. Если в паре присутствует доверие, то довольно просто поговорить откровенно, объяснить, что беспокоит. Не нужно ходить кругами, прикидываться тем, кем, по сути, не являешься, да вот проблема… Я с каждым днем внутренне все больше сомневаться начинала, а есть ли оно — это доверие между мной и Артемом.

Внешне он вроде бы казался прежним, но в душе… в его отношении, словах, мимолетных фразах, что слетали с языка… многое изменилось. Порой ощущая на себе его строгий взгляд, понимаю, что где-то я ошиблась. Возможно, не стоило завязывать с ним отношения, до конца не освободившись от чувств к его младшему брату, и речь сейчас не только о любви, но и обиде, ненависти, разочаровании. Я поспешила, сама себя загнала в клетку, а ключ успешно выбросила. Ты умница, Алена. Теперь разгребай сама этот ворох.

Пока иду по коридору не перестаю думать, а с чего начать разговор. Как себя вести?! Внутри все протестует против глупых игр. Мне самой противно от мысли, что придется окунаться в эту фальшь, принимая правила чужой игры. Я не хочу. Не желаю, но обстоятельства все больше подталкивают меня к этому. Напротив двери в комнату Тимура останавливаюсь. Замираю и жду, не зная, чего именно: что он распахнет дверь, улыбнется, ляпнет очередную пошлость? Наверное, мне не хватает той легкости, что была в отношениях с ним, жаль только до определенного момента, а может, я просто скучаю по себе той беззаботной и воздушной.

Так или иначе, но былого не вернуть уже. Необходимо жить дальше, чем я и собираюсь заняться. Но сжимаю кулачки и продолжаю путь по коридору, напоминающим дорогу в никуда.

Медленно приоткрывая дверь спальни, в очередной раз замираю. Артем стоит ко мне спиной и с кем-то разговаривает по телефону. И, казалось бы, обычный звонок, но что-то меня останавливает на полушаге. Я жадно прислушиваюсь, улавливая вибрации, которые мне очень не нравятся. Голос Артема звучит невозможно нежно, в нем слышатся нотки тепла и весны, а мне становится обидно, потому как я не припомню, когда в последний раз он так разговаривал со мной. Хоровод мыслей тут же кружится в голове от нейтральных до мерзких, шепчущих устроить скандал с предварительным допросом. За грудиной становится горячо — это злость тягучей волной растекается, норовит заполнить каждую мою клеточку, но я борюсь. Упорно сопротивляюсь, а потом делаю шаг вперед, обвивая талию Артема руками.

Не ожидал, видимо, потому и вздрогнул, поспешив закончить разговор.

— С работы? В такой час? — задаю простые вопросы, пытаясь унять и любопытство, и желание стать женщиной-пилой.

— Почти, — оборачивается он, пряча телефон в карман брюк. — По делам, в общем. Что-то случилось? — смотрит он пронзительно, что по спине начинают бежать мурашки от его взгляда.

Он читает меня, словно книгу, и мне кажется, что все мои сомнения и заморочки для него на поверхности, да и в целом выгляжу простой какой-то, как табуретка.

— Нет, — качаю головой, — в последнее время ты странный, неразговорчивый. Больше