Геннадий Ильич нахмурился:

— Веришь в тот свет?

Александр посмотрел на него и отвел взгляд.

— Нет, — признался он. — Но наверняка никто не знает.

— Не знает, — согласился Геннадий Ильич. — Я эти дни все ждал, что Сережа какой-нибудь знак подаст. Ну, сдвинет что-нибудь… Или подбросит… Или на ухо шепнет… Ничего.

— Сорок дней не прошло, — напомнил Александр.

Они допили чай и одновременно отставили чашки.

— Хреново мне, — произнес Геннадий Ильич. — Если бы не мысли о мести, загнулся бы. Не выдержал бы.

Александр хотел сказать, что ему тоже не сладко приходится, но сдержался. У брата горе, а он со своим брюхом…

— Понимаю, — сказал он.

— Завтра к напарнику своему пойду, — поделился планами Геннадий Ильич. — В отделение.

— Зачем?

— Мы к общей базе данных подключены. Нужно только хитрый код ввести, и пользуйся. Мне код однажды подсказали, я запомнил.

— Хочешь данные на спортсменов найти? — догадался Александр.

— И на спортсменов, и на кавказцев… — Чуть помедлив, Геннадий Ильич добавил: — И на твоих. На все три основные группировки, которые в городе заправляют.

— Дерзай. Только флешку не забудь.

— Флешку?

— Устройство для скачивания информации, — пояснил Александр. — Или кабель, чтобы мобильник к компьютеру подключить.

— Кабеля нет, — сказал Геннадий Ильич.

— Тогда перед тем, как в мусарню идти, не забудь флешку приобрести. Пары гигабайтов хватит.

— Мусарня, хм. А говоришь, от жаргона отказался.

— Это словечко на подсознательном уровне усвоено, — усмехнулся Александр. — Само выскакивает.

Утром Геннадий Ильич осуществил задуманное. В привычном кабинете с кушеткой восседал капитан Носик, синеглазый и плешивый. На экране компьютера расстилался степной ландшафт, по которому ехали танки.

— Погоди, — процедил Носик сквозь зубы. — Фашисты, суки, щемят. Ну ничего, я им ща Курскую дугу устрою!

— Я по делу, Витя, — сказал Геннадий Ильич.

— Какие дела могут быть на пенсии… Уй! Он меня зажигательным! Запас жизни на нуле.

— Что ты, как ребенок, честное слово!

— Это не детские забавы, — обиделся Носик. На экране запылал его танк, и он с сожалением вышел из игры. — Тут, чтобы ты знал, все максимально приближено к настоящим боевым условиям.

— Ты что, воевать собрался?

— А то! Не видишь, что в мире делается?

— Если хочешь, чтобы как по-настоящему, — сказал Геннадий Ильич, — то подожги на себе что-нибудь. Вот хоть даже рукав. Тогда приблизишься к боевым условиям. А то сидишь в уюте, мультики смотришь.

Это был наихудший способ наладить отношения, чтобы обратиться к бывшему сотруднику с просьбой. Глаза Носика подернулись пленкой, как у сонного петуха.

— Чего тебе? — спросил он недружелюбно.

Геннадий Ильич понимал, что нужно хотя бы улыбнуться для исправления положения, но не сумел. Он не любил Носика, зная, какие грешки водятся за этим человеком. Запросы, остающиеся после капитана в поисковом журнале, говорили сами за себя.

— Мне нужна кое-какая информация, — пояснил Геннадий Ильич.

В комнату заглянул сотрудник, поздоровался. Носик спровадил его взмахом руки и прищурил один глаз:

— Какая информация?

— Служебная. Оперативная. Из базы данных.

— Вот так новость! У тебя доступ имеется, Гена?

— Нет, Витя, — ответил Геннадий Ильич. — Но мне нужно.

— Обратись к начальству в управление, — посоветовал Носик ехидно.

Он прекрасно знал, чем кончится подобный визит. Геннадий Ильич тоже знал. Поэтому произнес ласково:

— К начальству я не пойду, Витя. А если пойду, то ты вряд ли обрадуешься.

Пленка исчезла из глаз Носика, взгляд его снова заблестел:

— Ты на что намекаешь?

— Если в управлении узнают, что у них участковый педофил, то как думаешь, сколько ты в своем кресле просидишь? Но это еще полбеды. У тебя, Витя, семья, дети. Обрадуются они тому, что их папа в Интернете девочек голеньких смотрит? Да не просто девочек, а…

Геннадий Ильич передернулся и закончил так:

— Сейчас ты встаешь, уступаешь мне место за компьютером, а сам смотришь в окошко и не оборачиваешься.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь! — взвизгнул Носик, белый как мел.

— Понимаешь, — спокойно произнес Геннадий Ильич. — После тебя как включишь комп, так с души воротит.

— Это недоказуемо!

— Доказуемо, Витя. Твои художества зафиксированы специалистом по программированию, которого я незадолго до ухода пригласил. Так что отвертеться не удастся.

Это был блеф чистой воды. Но, как большинство правильно вброшенных блефов, он сработал.

— Это вышло случайно, — забормотал Носик. — Зашел однажды на один сайт и чувство меры потерял…

— Ты не чувство меры, ты совесть потерял, — сказал Геннадий Ильич. — Так что к начальству не посылай меня, не посылай. А то, что ухмыляться перестал, то это правильно. Слыхал, как в народе говорят? Не буди лихо, пока оно тихо. Ты, Витя, разбудил. Поэтому сделаешь так, как я сказал. Иначе…

Заканчивать угрозы лучше всего вот так — повисшей паузой. Носик поднялся из-за стола и запер дверь на ключ.

— У тебя десять минут, — произнес он, уткнувшись в окно. — И больше не попадайся мне, Карачай. Пожалеешь, очень пожалеешь.

— Попался ты, а не я, — возразил Геннадий Ильич, занявший теплое еще кресло. — У меня на тебя компромат есть, а у тебя на меня — нет. Даже не пробуй со мной тягаться.

Ответом было злобное сопение. Геннадия Ильича оно никак не задело. Он был рад, что капитан Носик наконец заткнулся. Ну не нравились ему педофилы, и ничего с этим поделать было нельзя. Даже в век самой толерантной толерантности.

Домой он вернулся довольный собой и проделанной работой. Потом увидел, как из комнаты сына вышел брат, и погас. За делами он как-то забыл о своей утрате. Александр напомнил.

— Получилось? — спросил он.

— Получилось, — резко ответил Геннадий Ильич.

— Ты вернулся не в духе, — пробормотал брат.

— Ты хочешь, чтобы я плясал? Песни пел?

— Извини.

Александр опустил голову. Геннадий Ильич приобнял его за плечи ладонями и, не снимая плаща, сел к компьютеру. В его глазах отразился засветившийся экран.

— Давай плащ, — сказал Александр за спиной.

Не оборачиваясь, Геннадий Ильич разделся и протянул плащ через плечо.