сейфе… Спаси Патрицию, Эл, пожалуйста…Она — самое дорогое, что у меня есть… Код сейфа…

Прерывистый вздох, и голова Стилейна безвольно упала на плечо, а тело расслабилось.

— Джодж, Джордж!!! — Алекс встряхнул Стилейна, прижал голову к его груди…

Сердце слабо билось…

«Слава Богу, ЖИВ!.. А что же делать мне?! Ведь без кода от сейфа, документы мне не взять!»

Настойчивый стук в дверь:

— Откройте! Скорая!

И в следующее мгновение — синяя суета, с красными крестами на спинах вокруг. А посреди нее — одна статичная фигурка Джейн, с замершими глазами…

— Мистер Ноэл! Что случилось?!

— Мистеру Стилейну плохо, Джейн. Позаботься обо всем, пожалуйста. Мне надо срочно уехать! В полицию не звони ни в коем случае!

— В полицию?! Зачем…

— Да в полицию!!! И вообще, никуда не звони! Нельзя!

Алекс схватил бумажку с адресами и бросился на улицу, к машине.

* * *

«Тааак… — ведя машину, думал он. — Здесь Пэт, здесь Мария…В десяти минутах езды друг от друга…Что же делать?!»

Алекс решил заскочить к себе домой, и обдумать ситуацию. Приехав к себе, он сел на диван в гостиной и сосредоточился.

«Если я не могу привезти этим подонкам документы, а звонок в полицию будет смертелен для девочек, то, что же мне предпринять?!!»

Злость и возмущение, направленные на Ли Роя и Гринберга, начали закипать в его душе.

«Какого черта?! Какое они имеют право, распоряжаться чьими бы то ни было жизнями?! Ставят их на кон, в своих, пачкающих мир играх! УРОДЫ!!!»

Алекс вскочил с дивана.

«Надо спасать девочек! САМОМУ! Да!.. Мари! Кристинка! Я иду!»

Щелчок выключателя, включивший дилемму в дУше. Ооочень трудную дилемму…

«Черт!.. Если я сначала поеду спасать Мари с Кристинкой, то Патрицию убьют совершенно точно…»

«А если сначала я поеду за Пэтти…то…то есть шанс, что я успею и в одно место, и в другое…Слабый шанс…Ведь Патрицию наверняка охраняют лучше, чем Марию. Стилейн же туда, где Пэт, должен привезти правоустанавливающие документы. И если охрана окажется надежной и у меня все сорвется, то погибнут все…И даже я».

О себе, правда, Алекс беспокоился меньше всего. Зачем ему жить без любимых людей?

«Но если поеду к моим девочкам, то Пэтти — конец…Зато хоть своих спасу…»

Алексу захотелось расплакаться.

«Пэтти…Нет! Так нельзя!.. Или все-таки…»

Алекс рухнул на колени. Впервые в жизни.

«Боженька! Что мне делать?! Времени так мало! Дай подсказку! Нельзя же допустить, чтобы ВСЕ погибли! Подскажи, есть ли шанс спасти и Патрицию и Марию с Кристинкой?.. Или только моих девочек?!.. Какое мне принять решение? КАКОЙ СДЕЛАТЬ ВЫБОР?! Пожалуйста!..»

Алекс ткнулся головой в ковер и попытался думать. Неожиданно он понял, что так сильно как сейчас, он не хотел спать со школьной скамьи. Тяжелые свинцовые грузики стресса и усталости на работе, нещадно тянули веки вниз, блокируя способность размышлять, и попытки составить хоть какой-нибудь план действий.

Он с трудом заполз на диван. Голова, тяжелым бруском упала на подлокотник, а взгляд упал на часы…

«Двадцать минут восьмого».

Будильник на бездесяти восемь.

«Хотя бы полчасика…»

Снайперская пуля, выпущенная не знающей промаха рукой Морфея, мгновенно погасила сознание.

Глава 4

Зловоние… Зловоние…Зло. Вонь. И я.

Первый сигнал в мозгу — сведенная судорогой челюсть. Это понимаю, больше — ничего не чувствую. Кроме мерзкого запаха.

Где у меня глаза? Воспоминание пытается по кругу отыскать глаза в предназначенном для них районе головы. Ответ получен! Глаза находятся подо лбом, на своем месте. Открыть! «Ууумм» — стон… Жжет! Ничего не видно. Во рту начинает ощущаться какая-то жижа. Плюю. Еще раз плюю… Свет! Пение птиц. Пальцы кольями забиваются в рыхлую землю. Усилие, подтянуться (все бессознательно), край ямы перед взором, и, рядом, чья-то разломанная на куски голова, облепленная мухами. Вспоминаю, и моментально теряю сознание.

Журчание. Кристальное журчание, пойманное восприятием. В проекторе сменился диапозитив и я вижу:

Солнышко (приятно) пробивается сквозь кроны деревьев и прямо передо мной абсолютно прозрачный ручеек. Пружина в теле распрямляется, я жадно, как воздух, хватаю глотки воды, оживляющие и придающие мне сил.

Усталость. Сон. Пробуждение. Чувствую, что спал долго. Тело отдохнуло.

Я с трудом поднимаюсь на неверные ноги и оглядываюсь. Поражаюсь. Кожа земли — вся в язвах воронок. Куда ни кинь взгляд, повсюду части тел людей, в своем одиночестве и оторванности, выглядящие так, как будто и не принадлежали никогда человеку. Слезы отчаяния душат меня. Понимаю — никого не осталось. Я сам чудом выжил: меня спасли только трупы моих товарищей, защитив от осколков, когда я потерял сознание.

Мне — двадцать лет. До конца службы оставался один месяц.

«Внимание! Внимание! Спецоперация! Получена информация о том, что один из главных лидеров вьетнамских партизан, находится в квадрате четыре «б». Срочно организовать наступление и уничтожить его лагерь».

Топот ног, гомон голосов, всем выдать оружие, построиться. Я стою в строю и размышляю о том, что очень метко стреляю. С детства отец почему-то решил, что я должен освоить это занятие, и тренировал меня по три часа в день. Я оказался способным учеником и уже через полтора года бил в любую цель практически без промаха. Когда меня мобилизовали, я был на сто процентов уверен, что мои навыки пригодятся. Но к моему удивлению, здесь — в армии, мои попытки заявить о своем умении, пропускались мимо ушей самоуверенных вояк-командиров. Поэтому я вместе с остальными мальчишками стою в шеренге и жду дальнейших приказаний. Ребята вокруг меня совсем молоденькие, еще младше, чем я. Большинство из них, пройдя курс молодого бойца, так и не поняли с какой стороны держать винтовку. Романтика войны, вбиваемая в их головы правительством, через средства массовой информации, кончится для них через час. Как оказалось.

Я стою и думаю о том, что совершенно бессмысленно пытаться атаковать в джунглях отряд боевиков, отлично знающих местность. Вообще другая тактика должна быть. Вот если бы я командовал…

Мои мысли прерваны криком: «Выступаем!», и мы друг за другом, неопытные, не знающие что нас ждет, исчезаем в лесу.

И все-таки мы смогли! Мы сделали это! Сумели незаметно, непостижимым образом подойти к лагерю партизан и окружить его. Вот он, как на ладони! Можно атаковать! Но наш командир зачем-то должен запросить приказ о наступлении у штаба. Бред какой-то!.. Как меня бесят эти вояки!

Ждем. Проходит десять минут, мы напряжены, мы готовы! И вдруг!

— Отступать!

— Что!? — недоумение, ропот, взгляды друг на друга, непонимание.

— Получен приказ к отступлению! — передает по цепочке командир.

Мы ничего не можем понять,