class="p1">А когда мы, посетив купальни, устроились в ее комнате с блюдом свежих пирожных и компотом из диких слив, Птаха познакомила меня с Серегой.

-Это и есть источник моих знаний, - сказала она, ласково поглаживая переплет фолианта. – Я подумала, что нечестно скрывать от тебя такого замечательного Серегу. Он со мной согласился, и разрешил тебе о нем рассказать. Кстати – это он подал мысль, что наш Синенький использует что-то для усиления собственной привлекательности. Не знаю – приворотное зелье подливает, духи с какими-то свойствами необычными использует. Или вовсе - феромоны особыми железами выделяет.

Я завис на слове «феромоны». И тут фолиант дернулся и открылся.

«Феромоны» -прочитал я медленно появляющийся текст -Вещества, вырабатываемые особыми железами для привлечения…

Дальше читать не стал, понимая, что потихоньку схожу с ума. С каких пор в нашем мире оживают книги?!

-Маха, -жалобно посмотрел на девчонку. – Ты перевернула мой мир. Я за тобой не успеваю.

Она улыбнулась и бережно провела теплой ладошкой по моей щеке.

-Я же не убегаю сию минуту, - ответила. - Серега тоже не знает дорогу в мой мир.

И вот тут мне стало холодно. По спине будто острым лезвием провели. Маха ищет дорогу домой. И если найдет – я не смогу ее не отпустить. А мне тогда останется одна дорога – с Пикета вниз головой.

И до того мне стало больно, что я повернулся и почти бегом бросился вон.

Не знаю, что бы я натворил, если б не врезался на бегу в Конта, который как раз выходил из казармы. Сгреб меня в охапку, вгляделся.

-Э, друг! Ты чего?! А ну-ка!

Я пытался вырываться. Куда – то бежать, что-то делать…. Даже кричал, кажется. В груди жгло так, будто у меня там какой-то идиот костер запалил.

На помощь Конту вылетел Ружен. Вдвоем они меня все же скрутили.

И больше я ничего не помню.

Очнулся от того, что чья-то маленькая ладошка гладит меня по щеке.

Птаха. Маленькая Птаха сидела на полу, уложив мою голову к себе на колени, и напевала. Тихо-тихо, словно колыбельную засыпающему ребенку. Хотел открыть глаза, не получалось почему-то. Постепенно стал разбирать слова.

-Ах, дракоша, глупый дракоша, - бормотала Птаха, не переставая гладить мою щеку. – Что ж ты так…. Больно тебе…. Мне тоже больно. Мне б хоть весточку своим послать.

Я хотел сказать, что все будет хорошо, что я обязательно…. Хотел сказать, но вместо этого из моей глотки вырвался рык.

-Чего ты, глупый? На меня сердишься? Не сердись. Сейчас придут старички, помогут тебе. Я ж не знаю, как тебе обратно…. Я ж не дракон. Андрюха, ну, чего ты? Соберись, а? Как же там было, в этих глупых книжках…. Никогда особо не увлекалась книжками о драконах…. Андрюш, ну же! Найди в себе человека! Слышишь! Ты красавец в этой своей ипостаси, но человеком ты лучше! Андрюха! Головка-то у тебя не как у младенца, хотя Конт сказал, что твой дракон только что родился. Андрюха!

И чувствительная пощечина. А ручка у Птахи оказалась тяжелая. Прошибла даже чешую….

И тут до меня дошло.

Я обернулся.

-Ты молодец, Птаха, - услышал я голос Конта. – Я уж думал, за герцогом и Эдорианом посылать придется. Могли не вывести его из транса.

-Сама знаю, - сердито пробурчала Птаха. –Теперь уберите его милую морду с моих ног, пока я тут жить не осталась. Андрэ! Ты меня слышишь? Убери морду! И я тебя поцелую. В нос.

От такого предложения я дернулся, потянулся и сел, оглядывая себя. Зеленый. Я – зеленый! Темно-зеленый, если быть точным. С бронзовым отливом – как и положено второму наследнику герцогского рода Экрэй. Отец у нас темно-зеленый с золотом. У Эдориана – зелень с серебром. Когда он достигнет возраста полной зрелости – станет точной копией отца. А я, скорее всего, так и останусь бронзовым.

-Крыльями не маши! –рявкнул Конт. –Тут тебе не плац! Стены снесешь! И вообще – хватит! Возвращайся! Ночью еще раз попробуешь обернуться. И даже полетаешь. Недолго и невысоко! Я страховать буду!

А я все никак не мог сообразить – как это. Как обратно в человека-то?

-Птаха! –мысленно позвал я, насколько мог – жалобно. –Птаха!

И Птаха ответила. Подошла вплотную к моей опущенной на пол морде, погладила по чешуйкам на носу, и поцеловала.

-Найди в себе человека, дракон, - сказала она. – Давай, Андрэ! Я знаю – ты можешь. А то я твои покои украшу розочками и бантиками! Розовыми! И тебе на макушке бантик розовый завяжу!

-Это перебор, Птаха! –хохотнул Конт. Нервно так хохотнул. Тоже нервишки пошаливают. А у меня они так и вовсе дергаются и трепещут. –Куда ты бантик прилепишь? У него же только чешуя на макушке!

-А на гвоздик прибью! –рявкнула Птаха, уперев руки в бока. – Андрэ! Оборот! Быстро! Р-раз!

Я еще раз дернулся и обернулся. И…

Наверное, я покраснел весь – от ушей и до самых пяток.

-Забыл совсем! – сорвал с себя куртку Конт. –Прикройся! Потом объясню – как надо, чтобы одежда оставалась! Птаха, ты б хоть отвернулась, что ли? Не смущай мужика.

-А я глаза зажмурила! – поворачиваясь к стене, ответила Птаха. –Не боись, Андрюха! Силком я на тебе все равно не женюсь! А Конт будет молчать в тряпочку!

Мне вдруг стало обидно. Силком она не женится, надо же! А если не силком?

-Не тупи, брат, - шепнул мне Конт, помогая завязать на талии рукава куртки. – Как она может на тебе жениться? Она же девушка!

-А что это меняет?!

-Да ничего…. Это у вас нервное. Все. Бегом к себе! Птаху я провожу….

Дворец герцога Экрэй. Личные покои Правителя

- Отец! Ты не спишь? К тебе можно?

Энтони Экрэй, только что вышедший из личной купальни, накинул халат и подошел к двери.

-Сын?! Что-то случилось? Что?! Что-то с Андрэ?!

Эдориан стремительно вошел в покои отца. Вид у него был встревоженный и радостный одновременно. Длинные темные волосы рассыпались по плечам, глаза лихорадочно блестели в полумраке.

-Отец! Два часа назад с Андрэ что-то произошло. Я не знаю, что именно. Ты же помнишь, он экранировался. Мыслей я не слышу, только отголоски эмоций. Сначала ему было безумно плохо. Настолько, что я