Студенты из колледжа гогочут и рыгают. Как мило. Когда они, спотыкаясь, проходят мимо, я отворачиваюсь, скрестив руки на груди. Работа продавца научила меня отличать потенциального клиента от «я только поглядеть».

– Эй, детка, сколько? – кричит один из них.

– Тебе не хватит, – отрезаю я и двигаюсь дальше походкой уличной девицы. Во всяком случае, я на это надеюсь. Я помогала Сидни разучивать роли Лизель из «Звуков музыки» и Принцессы-Ниндзя из спектакля по «Крадущемуся тигру», но шлюху она никогда ни играла, так что опереться мне не на что.

Я шагаю дальше и слышу, как студенты гогочут над своим незадачливым приятелем. К счастью, он не делает попыток меня догнать и доказать им, что он – мужчина.

Я так сосредоточилась на этих парнях, что не замечаю появления двух девушек: одна – светлокожая, в яркой одежде неоновых цветов, другая – темнокожая, затянутая в «металлик». Обе вроде моего возраста, но в глазах – усталость, хуже, чем у моей мамы. Тоненькие топики не скрывают обширные пространства подрагивающей плоти от ледяного ветра, и от сочувствия меня пробирает дрожь.

Неоновая девушка шипит, сверкая золотым зубом:

– И что ты тут делаешь?

– Просто гуляю. – Я потуже стягиваю пиджак на груди, прикрывая то, что должно сойти за декольте.

Девушка в «металлике» тычет в меня пальцем. Ногти у нее, наверное, сантиметра три длиной и покрыты темным лаком.

– Для тебя лучше, чтобы так оно и было.

Они с подругой придвигаются поближе.

Я пытаюсь не дать воображению разгуляться, воображая ущерб, который могут причинить их когти, но в голове прочно засел образ диких кошек, потрошащих добычу в джунглях. Да, суровое испытание. Хуже, чем предыдущее. Но тут я не одинока; Иэну тоже придется нелегко. Тут-то у меня и возникает идея. Я удерживаю себя, чтобы не сделать шаг назад – так в Йеллоустоуне[7] рейнджеры натаскивают тебя, что делать, если в лагерь забрался дикий кабан. Когда девушки подходят на расстояние броска, я говорю:

– Тут один музыкант должен появиться после сегодняшнего концерта. Может, вы его видели? – Я пытаюсь улыбнуться, что-то вроде «между нами, девочками».

Светлокожая облизывает губы.

– Музыкант?

Я слегка подпрыгиваю в свих балетках, типичная фанатка:

– Ага. Его Иэн зовут. Э-э, Джаггер. Ну, папа его из «Роллинг Стоунз». Такая старая рок-группа. А сын пошел по папиным стопам. Круто, да? В общем, у Иэна с его группой сегодня было шоу в Сиэтле. Ну, я и увидела у него на странице, что он сегодня ищет компанию после концерта и вроде как упоминал один бар неподалеку. Знаете «Флеш»? Я слышала, что в этом клубе аресты бывают каждые выходные. – Все это я выпалила залпом, и мне приходится перевести дыхание.

Девушка кривится.

– Нахрена ему такое отстойное место?

Я осматриваю окрестности и испускаю театральный визг, «заметив» Иэна шагах в двадцати от нас.

– О боже! – Я несусь к нему, девицы неуверенно следуют за мной.

Я хватаю его за руку.

– Иэн Джаггер! Я просто обожаю ваши песни! – мне даже не приходится симулировать учащенное дыхание. Иэн скрывает удивление за широкой улыбкой.

– Спасибо, милая.

Девицы оттирают меня в сторону, благоухая духами и сигаретами. Как они вообще умудряются находить клиентов, когда от них так пахнет?

– Привет, Иэн, – говорит темнокожая девушка. – Я Тиффани. Ты правда такой знаменитый?

Иэн пожимает плечами и подмигивает – идеальная рок-звезда.

Другая девушка говорит, что ее зовут Амброзия.

– Ну конечно, знаменитый. Я его в журналах видела, точно.

Все складывается даже лучше, чем я ожидала. Иэн хоть понимает, какую услугу я ему только что оказала? И в каком он теперь передо мной долгу?

Он выдает им улыбку типа «ой, спалился», и у него на щеках появляются те самые убойные ямочки.

– Мы в городе всего на одну ночь. Вы, случайно, не знаете, где тут можно повеселиться?

– Ой, детка, уж я бы могла показать тебе, как веселиться.

Иэн передает мне свой телефон.

– Принцесса, можешь снять меня с этими симпатичными дамами? Моим продюсерам нравится видеть, чем я занимаюсь в разных городах.

Я беру телефон и направляю на них камеру.

– Ой, конечно, но со мной тебе будет гораздо веселее, чем с этими девушками, и денег я с тебя не возьму.

Тиффани, сжав кулаки, делает шаг в мою сторону.

– Кто-то что-то говорил о деньгах, сучка?

В точку.

– Ой, извините, я просто подумала…

Амброзия, уперев руки в бедра, тоже начинает надвигаться на меня.

– А ты думай поменьше, шлюха.

Иэн делает шаг между мной и девушками.

– Эй, да забудьте о ней. Ну что, пойдете со мной? Без всяких обязательств?

Тиффани говорит:

– Не вопрос. Запостишь наши фотки у себя на фан-сайте?

Он улыбается в мою сторону.

– Ваши лица будут по всей Сети. Обещаю. Я же за этим и дал камеру этой тощезадой цыпе.

Они обе одаривают тощезадую меня победными взглядами сверху вниз и начинают расспрашивать Иэна о том, где он остановился и можно ли там заказывать в номер напитки.

Вот тут-то и появляется тип в широкополой шляпе. Широкополая шляпа? Это что, шутка такая?

Руки он держит в карманах плаща, для полноты картины не хватает только леопардового воротника.

– Тифф, Эм, этот парень к вам пристает?

Тиффани и Амброзия бросаются к нему с такой скоростью, что чуть не спотыкаются друг о друга. Они хватают его за руки и начинают шептать что-то на ухо.

Он хмурится.

– Никогда не слыхал ни о каком Иэне Джаггере.

Я держу камеру, прижимая к груди, и надеюсь, что тип меня не заметит. Он зыркает на Иэна. Потом, оттолкнув девушек в стороны, двигается в его сторону.

– Я сказал: ничего о тебе не слышал.

Иэн пожимает плечами.

– Мы в основном играем эмо.

– Гомо? Ты играешь для гомиков?

– Нет, эмо. Это типа панка.

Тип все продолжает надвигаться, руки все еще в карманах, и останавливается в паре шагов от Иэна.

– Так ты играешь панк, а? И где же ты играл сегодня?

Иэн сглатывает.

– Да небольшая площадка. Вы, наверное, о ней и не слышали.

– Я спросил, где ты играл, Иэн гомопанк Джаггер?