Миронов закончил сниматься в роли Энгельса и сразу же получил новое предложение от режиссёра Эльдара Рязанова, подбиравшего актёров в свою новую комедию «Берегись автомобиля». Андрею предстояло сыграть жуликоватого торгаша Диму Семицветова. Другому актёру Театра Сатиры, Анатолию Папанову, досталась роль тестя Семицветова – брутального хама со «звучной» фамилией Сокол-Кружкин. Пробы прошли удачно, препятствие виделось Рязанову лишь в том, что актёра, только что «воплотившему в жизнь» (это обычные роли играли, а бессмертные образы основоположников «воплощали в жизнь») образ Фридриха Энгельса, могли попросту не утвердить в роли жулика и прохвоста.

А роль была как раз для Миронова. Рязанов сам признавался, что Семицветова они с соавтором Эмилем Брагинским выписали «весьма однокрасочно», и потому им был нужен актёр, способный не просто сыграть то, что написано в сценарии, но и обогатить роль своей индивидуальностью, выдумкой и мастерством.

Опасения режиссёра, к счастью, оказались напрасными – Миронова утвердили без проблем. А вот за исполнителя главной роли благородного вора Юрия Деточкина Иннокентия Смоктуновского, недавно сыгравшего в картине «На одной планете» самого Владимира Ульянова-Ленина, Рязанову пришлось побороться. Против был не кто иной, как сам председатель Государственного Комитета по кинематографии СССР Алексей Романов. «Исполнитель роли Ленина не может играть преступника!» – стучал по столу «министр». «Это не преступник, а самый что ни на есть положительный персонаж!» – настаивал Рязанов и победил в споре.

Победить-то победил, но сразу же после Романова режиссёру пришлось убеждать Смоктуновского, который попробовал было в самый последний момент отказаться от участия в картине, сославшись на свою большую занятость в Ленинградском Большом драматическом театре и проблемы со здоровьем. Ничего, Рязанов и тут справился – другого исполнителя главной роли ему искать не пришлось.

Андрей мечтал о собственном автомобиле, копил деньги, которых всё время не хватало, потому что он не стеснялся в тратах, и поэтому на съёмках рязановской картины решил совместить полезное с приятным – взять несколько уроков вождения. Первый блин вышел комом: сдавая назад, Андрей врезался в торговый ряд (как раз снимался эпизод, в котором Папанов торговал на рынке). Обошлось без жертв, никто не пострадал.

Машину «Волгу», ГАЗ-21, такую же, как в фильме «Берегись автомобиля», Миронову удалось купить лишь весной 1969 года, одолжив довольно крупную сумму у одного из знакомых, богатого столичного реставратора Александрова, у которого на углу Садового кольца и Калининского проспекта была мастерская, оформленная, разумеется, как государственная, но фактически своя. Отставной чекист Александров специализировался на старинных иконах.

Деньги он Андрею дал. Уже вернув долг, Миронов узнал от кредитора, что на самом деле он брал взаймы у своего отца. Александр Семёнович, видимо, считая, что не стоит слишком баловать взрослого сына, не пожелал открыто дать Андрею деньги и прибёг к услугам посредника.

Фильм «Берегись автомобиля» вышел в прокат сразу после майских праздников 1966 года. Зрителям он понравился настолько, что по данным опроса, который проводил среди своих читателей журнал «Советский экран», Иннокентий Смоктуновский был признан лучшим актёром 1966 года. Фильм получил несколько зарубежных наград, но ни одной советской.

Звёздный час приближался, приближался и настал!

Только поначалу никто, включая и самого Миронова, не мог предположить, чем обернётся для актёра роль другого жулика (ох уж это прилипчивое киношное амплуа!) – Гены Козадоева по кличке Граф.

Всё началось в феврале 1968 года, когда Андрей получил очередное предложение сняться в кино от самого кассового режиссёра советского кинематографа Леонида Гайдая.

В то время Гайдай снимал хит за хитом, откровенно слабые картины будут у него гораздо позже. Вся страна по многу раз смотрела гайдаевских «Самогонщиков», «Операцию „Ы“ и другие приключения Шурика» и «Кавказскую пленницу». Гайдай снимал зрелищные, динамические, эксцентрические и очень смешные комедии.

«У Гайдая был очень кропотливый отбор материала, – вспоминал композитор Александр Зацепин, постоянный творческий партнёр режиссёра. – И конечно, монтаж. Очень многое из того, что было снято, он сам выбрасывал. Но многое у него отнимали насильно. Помню, что в „Кавказской пленнице“ была чудесная панорама товарища Саахова снизу вверх: сапоги, военные брюки, китель, рука, засунутая за китель, – точно Сталин. Доходим до головы – товарищ Саахов. В просмотровом зале стоял гомерический смех, но в Госкино этот кадр безжалостно вырезали и смыли негатив. Много таких гайдаевских замечательных деталей исчезло навсегда»[21].

В новой картине мастера, «Бриллиантовой руке», рассказывающей о простом советском человеке, которого судьба свела с шайкой контрабандистов, хотели сниматься многие актёры, в том числе и Георгий Вицин, один из самых любимых актёров Гайдая. Вицин тоже пробовался на роль Козадоева, но худсовет утвердил Миронова. Драматург Морис Слободской, один из авторов сценария «Бриллиантовой руки», почему-то нашёл нужным сказать: «Миронову в кино не везёт. Убеждён, что Гайдай сделает из него комедийного актёра».

В «Бриллиантовой руке» Миронов играл с небывалым вдохновением и по своему обыкновению импровизировал на каждом шагу. Роль Козадоева ему очень нравилась. Гена в исполнении Андрея стал центральной фигурой картины, чуть ли не её «символом». Кстати, «фирменный» жест Гены, то самое горделиво-независимое откидывание головы назад, Гайдаю предложил Миронов.

Гайдай никогда не отмахивался от хороших советов. Так, например, по совету Юрия Никулина он вставил в эпизод на теплоходе песню «Остров невезения» в исполнении Миронова. Так Андрей в очередной раз доказал всем, что не лишён музыкального дарования. Кстати, ему самому больше нравилась никулинская песня «А нам всё равно». Он даже с оттенком печали говорил Никулину: «Вот твою песню, Юра, народ петь будет, а мою – нет».

Андрей ошибался: сразу же после выхода фильма в прокат народ «подхватил» обе песни. А тут ещё постаралась единственная в Советском Союзе фирма грамзаписи «Мелодия», экстренно выпустив гибкую пластинку с песнями из «Бриллиантовой руки». Эта пластинка у певца Андрея Миронова была первой, но не последней.

Абсурдная, совершенно безыдейная песня – этот «Остров невезения». И как только её вообще выпустили в свет в то время? Чему могли научить строителей коммунизма эти «несчастные люди-дикари, на лицо ужасные, добрые внутри»? Однако «Остров невезения» стал суперхитом.

Сделаю маленькое отступление, чтобы упомянуть о человеке, у которого Андрей Миронов, как певец, многое почерпнул. В основном, те уникальные черты, которые были присущи старым, ещё дореволюционным шансонье.

Жил в Одессе старый артист Лев Маркович Зингерталь (Лейб Зингер), начавший свой долгий творческий путь ещё в девяностых годах XIX века. Он был един во многих лицах – писал тексты и музыку, исполнял куплеты и песни, играл на скрипке (виртуозно играл!), мог выбить чечётку… Вспомните Бубу Касторского из «Неуловимых мстителей», и вы получите хотя бы некоторое представление о сценической деятельности Льва Зингерталя.