Так или иначе, но колдун сделался ещё более молчаливым, чем обычно и даже не хотел идти в общий зал ужинать, правда, всё же пошёл, когда Илька в ультимативной форме заявила, что она-то в любом случае идёт. Муж молчаливым и недовольным привидением последовал за ней, от еды отказался, и только пил, что девушку неимоверно раздражало. По крайней мере, до тех пор, пока местный сказитель не завёл заунывное повествование про воительницу из города Лакка, города воинов, этот раздражал своим бубнением ещё больше. А самое ужасное, что эту самую воительницу звали Лико, но это никак не могла быть она, поскольку приписываемые этой Лико подвиги ей явно не под силу, а уж истреблением колдунов она и подавно не занимается, даже наоборот – умудрилась за одного из них выйти замуж и теперь кровно заинтересована в его благополучии. И приходится терпеть, делать вид, что не слышит, как принц, откуда-то взявшийся рядом, подначивает Оккара, дескать, вот кого ему боги должны были дать в жёны, а тот говорит, что ему и так ничуть не больше повезло. Хмырь. Колдун мерзкий. Подлец неблагодарный. Гад вероломный. Илька собиралась уже уйти, но тут заметила смутно знакомое лицо и вжалась в скамью, инстинктивно ссутулившись и стараясь стать как можно более незаметной. Где же она его видела? Память услужливо подсказала: в Лакке. Они не были близко знакомы, но, кажется, несколько раз виделись, этот человек приезжал как-то к Тинко, к нему много кто приезжал… Надо уходить, но этот застыл в дверях… а потом направился прямо к ней. Илька на всякий случай схватилась за кинжал, но мужчина шёл, оказывается, к принцу. И к её мужу. Он его тоже знал и тоже звал Окиром, и, наверняка, вот-вот заговорит про неё. И вроде бы и нет ничего страшного, она даже гордится своими успехами в поединках, но как-то всё равно волнительно. Илька всей кожей чувствовала на себе внимательные взгляды Пакко, как назвал мужчину принц, и каждый раз вздрагивала – вот сейчас он скажет, что где-то её видел, вот сейчас…

– Окир, – «не подвёл» Пакко, – я твою жену…

Он не договорил. Раздался звук удара, сдавленный вскрик, ругательство, и приказной тон принца, которого невозможно ослушаться:

– Пакко, сидеть! Окир, убирайся!

Что произошло, она поняла только наверху, в их тесной комнатушке, куда колдун притащил её с неожиданной силой и проворством, закрыл дверь и прошипел, обратившись к ней чуть ли не первый раз за весь вечер:

– И с ним ты тоже спала?!

Илька моргнула. Потом сложила в голове выступление Тинко на их свадьбе, о котором была наслышана, неудачное начало фразы бедного Пакко, и невольно расхохоталась, кажется, окончательно выводя колдуна из себя.

Глядя на взбешённое лицо мужа, она ожидала практически чего угодно – что он сейчас накричит на неё, назовёт каким-нибудь нехорошим словом, а может, и вовсе попытается ударить. Но к действительному развитию событий оказалась всё же не готова – схватил за плечи, поцеловал, всё это быстро, яростно и зло. И пока она пыталась как-то прийти в себя, ушёл, аккуратно хлопнув дверью.

– Ого! – сказала девушка самой себе, растерянно дотрагиваясь до слегка горящих губ.

Походила немного по комнате, успокаиваясь и размышляя, не стоит ли отправиться на поиски сбежавшего колдуна. Встречаться с ним пока как-то не хотелось, она даже подумывала, а не запереть ли ей дверь на щеколду, найдёт уж, где переночевать, у него вон куча знакомых нарисовалась. А она, пожалуй, пойдёт спать. Завтра очередной нелёгкий день похода, и вообще, утро вечера мудренее, поэтому о странном поведении мужа она тоже подумает завтра.

В этот раз она тонула. Сначала так же долго бежала по лесу в совершенно неподходящей ей одежде, лес внезапно закончился обрывом над морем, и она в отчаянии и каком-то эмоциональном оцепенении прыгнула вниз, понимая, что опоздала, снова опоздала. Вода сомкнулась над её головой, и тут же что-то потянуло вниз, не давая всплыть, как она ни барахталась. Лёгкие уже жгло, а поверхность отдалялась всё дальше, и Илька с ужасом поняла, что сейчас вдохнёт воду, и всё, конец. Совсем конец.

И вдруг всё изменилось. Она лежала на берегу, судорожно пытаясь вдохнуть побольше воздуха, такого желанного и жизненно-необходимого, а рядом стоял мужчина в плаще, и девушке даже на мгновение показалось, что это Оккар. Но нет.

– Я спас тебе жизнь, – сказал он. – И оказал великую честь. А что ты сделаешь для меня?

Венец на её лбу вёл себя как-то странно, не то чтобы жёгся, но определённо проявлял какую-то активность, значит… это Тёмный? Стоит ли преклонить колени? Хотя она и так не то чтобы стоит…

– Что нужно сделать? – угрюмо спросила Илька, понимая, что крепко вляпалась. Оккару так хоть один Тёмный задания даёт, а ей, кажется, все из Пятёрки, кому не лень.

– Не знаю пока… не решил, – как-то хищно заулыбался Тёмный, снова становясь неуловимо похожим на Оккара.

– Что со мной было? – спросила девушка. – Эти сны… не совсем сны, да?

Мужчина в плаще презрительно скривился, немного помолчал и всё же снизошёл.

– Дева совершенно не следит за своими… выродками, – выплюнул он. Скосил глаза на её вытянувшееся лицо и добавил. – Это я не про тебя, не бойся. Я про тарргонцев и их территорию. Мне сюда хода не было, а она – самовлюблённая дура и интересуется только красотой своих статуй в храмах и…

– Прекрати… те, – потребовала Илька. В конце концов, Дева всегда была ей наиболее симпатична из Пятерых богов, а ещё именно она обещала ей, Ильке, свободу, которую по какой-то странной прихоти Безымянной забрал вот этот сварливый бог, связав истинным браком.

– Может быть, хочешь обратно в море? – вкрадчиво спросил Тёмный.

Иллика в море не хотела, так что дальнейшие нелестные эпитеты в сторону своей покровительницы слушала молча. Хорошо хоть кивать и поддакивать не заставляет.

– В общем, она просмотрела что-то гадостное, – сообщил Тёмный. – Оккар выяснит, что именно, я уверен. А ты… – Илька почувствовала себя тараканом, таким «тёплым» взглядом наградил её бог, – ты просто постарайся ему не мешать.

Наверное, виной всему Тарргон. Эта его гниль, которой нет-нет, да и тянуло. А ещё постоянное ощущение взгляда, ищущего, но пока не находившего. Взгляд искал именно его, он это чувствовал. Но не находил и не найдёт, до тех пор, пока Оккар не применит силу.

А ещё почти бессонная ночь, оставившая его в самом растерянном состоянии – собственный порыв обнять жену его немало удивил, а странное щемящее чувство, когда она доверчиво положила голову ему на плечо, и вовсе выбило из колеи.

И утром ему подозрительно хотелось улыбаться, по крайней мере, до тех пор, пока Ильку не позвал принц. Сначала Оккар не придал этому значения, был уверен, что она тут же вернётся, но время шло, а она всё не появлялась. Тут же пришло в голову, как она тогда на Константина смотрела, и перестать об этом думать уже не получалось. Да, истинный венец – гарант физической верности, но что с того, если душа её будет принадлежать ему, принцу? Если потом, каждый раз, она будет закрывать глаза, представляя на месте мужа совсем другого мужчину, и прятать взгляд, опасаясь, что он что-то прочтёт и узнает, как будто бы это вообще можно скрыть!