Однако не сомневалась, что это настоящая катастрофа, конец. Отец был прав. Он так заботился о добром имени клиники, а теперь все пошло прахом. Репутация Сант-Орсолы испорчена навсегда. И все из-за Гвидо с его непомерными амбициями, с неконтролируемой жаждой наживы. Анна почувствовала себя виноватой, словно была организатором этих махинаций, ведь это настоящее преступление. А сейчас что происходит? И дети – они же были с ним. Где они теперь?

Анна стала искать телефон, и Кора, тут же поняв, что ей нужно, направилась в другую сторону:

– Я вам наберу?

– Я на беззвучный поставила.

Они вели поиски параллельно. Анна двигалась проворно, пробегая глазами по всем уголкам квартиры.

– Нашла! – крикнула Кора.

Анна подлетела, взяла телефон и облегченно вздохнула: там внутри была вся ее жизнь. Со страхом она взглянула на экран. Сообщение от Хавьера: грустная рожица. Три неотвеченных вызова из клиники. И больше ничего. Гвидо недоступен, отец не берет трубку – ни на домашнем, ни на мобильном. В клинике ответила Джильола:

– Анна, ты куда подевалась?

– Я дома была.

– Я тебе не знаю сколько раз звонила!

– Где дети?

– Здесь.

– Я еду.

– Анна!

– Да?

– Ты с отцом говорила?

– Нет. А что, что случилось?

– Случилось то, что я не могу его найти.

– Ну я еду, еду.

Она побежала вниз, перепрыгивая через ступеньки. Запыхавшись, забралась в машину, приоткрыла окно, – и словно ледяным лезвием полоснуло по лицу, рассекая его надвое. В голове промелькнули картинки из телевизора: Гвидо в рубашке. В такой-то холод? Нет, снимки старые; вероятно, за ним уже давно следили.

Анна снова попыталась дозвониться до Гвидо и отца. Безрезультатно. Она настороженно вышла из машины. В клинике на первый взгляд все было тихо, в опустевшем саду меж пальм и олеандров царило умиротворение. Да и в холле тоже атмосфера была спокойная: две женщины листали брошюрки, уборщица натирала пол. За стойкой – новая девушка, рыжие волосы убраны назад. Анна подошла.

– Я Анна Бернабеи, – прошептала она.

– Супруга главврача?

Светло-коричневые веснушки все ровные, аккуратные, похожи на россыпь звезд. Голливудская улыбка.

– Да.

– Чем могу быть полезной, синьора?

– Где Джильола?

– Джильола Капотонди?

– Да.

– Минуточку.

Девушка набрала номер на стационарном телефоне, но Анна ждать не стала, а тут же сразу поднялась на второй этаж на лифте. У Гвидо было заперто, и она постучалась к Джильоле. Никто не отозвался. Она прислонилась к стене, словно пытаясь стереть со спины ощущение дискомфорта. Нужно успокоиться, подумать. Неожиданно из-за угла, держась за руки, вынырнули ее дети. Они показались ей ужасно маленькими – два крошечных создания, сцепившиеся пальчиками. Наталия была с соской и завитыми волосами. Анна вспомнила вчерашнее странное сообщение. У нее все вылетело из головы, утром даже не позвонила узнать насчет детей. Который сейчас час? Она понятия не имела.

Дети не побежали ей навстречу, а шли неуверенно, настороженно. Анна тоже не спешила, чтобы не пугать их. Потом увидела Марию Соле, которая следовала за ними чуть позади: волосы убраны назад, шпильки цокают по гладкому полу. Когда они приблизились к Анне, Габриеле хотел уже броситься к ней, но Мария Соле придержала его за плечо.

– Милый. – Анна чмокнула ладонь и послала ему воздушный поцелуй, а он, поймав его на лету, положил в карман.

– Мама, – прошептал он.

Наталия отступила, повиснув на рукаве Марии Соле. Габриеле шагнул вперед, обхватил материнские колени.

– Здравствуйте, – сказала Мария Соле.

Наталия не спускала с нее глаз, держась за ее палец. Мария Соле улыбнулась.

– Где мой муж?

– Возникло непредвиденное дело, ему пришлось уехать.

– Вы знаете, когда он вернется?

Мария Соле молча посмотрела на нее. Чуть погодя она сказала:

– Пока неизвестно. Но надеемся, что при первой же возможности.

Присев на корточки, она обратилась к малышке:

– Да, деточка?

Наталия безудержно расхохоталась и выронила соску, которую Мария Соле невозмутимо подняла и сунула в карман.

– А где мой отец?

– Не знаю, синьора.

– Анна.

– Да, Анна, конечно.

– Ну что, пошли? – спросила Анна у дочери, продолжавшей зачарованно глядеть на Марию Соле. Та застыла с выражением безмятежности на лице, словно этот день был самый что ни на есть обычный. Разве она не участвовала во всей этой истории? Анна чего-то не расслышала?

– Не желаете забрать вещи детей? – спросила Мария Соле.

– Какие вещи?

– Платьица Наталии, соски, кукол – Артура и Люсиль?

Наталия снова расхохоталась. Анна никак не могла понять, откуда взялась вся эта ее веселость.

– Да, конечно.

Мария Соле пошла по коридору, и они втроем последовали за ней. Анне казалось, что от нее ускользает какой-то ключевой момент. Дело не в происшествии с Гвидо, нет, тут что-то более глубокое и масштабное, и возникло оно не сегодня. Анна сознавала, что когда дети не присутствуют в поле ее заботы, то есть она их не видит и не должна что-то для них делать, они напрочь вылетают у нее из головы, словно их не существует. Мария Соле остановилась у какой-то двери, отперла ее ключом. Анна зашла вслед за ней, увидела стол и тумбу у стены. Интересно, документы по имплантам здесь? Или дома, в картотечном шкафу? На вешалке висела крокодиловая сумочка с ручками, берет и голубой шерстяной шарф – у нее был такой же, только красный. Анна поискала взглядом, нет ли здесь фотографий детей, но увидела лишь изображение святой Анны на стене. Своей покровительницы. Быть не может, что среди всех святых Мария Соле выбрала именно эту! Рядом – вывязанное крючком имя «АДЕЛЬ» в рамочке и небольшая литография: худой, как щепка, женский силуэт.

Мария Соле взяла сумку Габриеле и Наталии, достала из пластикового контейнера три соски и принялась рыться в своей сумочке. Анна заметила блестящую золотую цепочку – такую же, что была вчера на фотографии со спящими детьми. Мария Соле наклонилась к Наталии, погладила ее по голове и дала соску:

– Держи, ты у меня молодец.

– Вы хорошо умеете с детьми обращаться. У вас мальчик или девочка?

Мария Соле захлопала глазами. Семь, восемь… десять раз.

– У меня нет детей.

– Как это? – вырвалось у Анны.

Та застыла, втянув голову в плечи и уставившись на Анну с полуоткрытым ртом. Так продолжалось бесконечно долго, словно мир вокруг остановился. Она скрипнула зубами, и страдальческое выражение ее лица сменилось злобным. На губах мелькнула непонятная ухмылка.

– Мне не так повезло, как вам, Анна, – ответила Мария Соле и, опустившись перед Наталией на корточки, с улыбкой склонила голову набок и подмигнула ей. Девочка потянулась к ней своими бледными губками и чмокнула ее в щеку.

Не удостоив Анну более ни словом, ни взглядом, Мария Соле закрыла кабинет и пошла прочь. Анна глядела ей вслед и заметила, как