душой. Ее присутствие могло скрасить любой хмурый день. Соловушка была его маленькой любимой дочкой, когда Дрозд и Скворец оставались в стороне. Скворцу тоже хотелось этой ласки и безвозмездной любви, тоже хотелось радовать Филина своим присутствием, а не количеством удачных выстрелов. Но Скворец даже не смел конкурировал с Соловушкой за звание любимого ребенка, потому что даже Дрозд не подходил под эту категорию, несмотря на то, что был настоящим братом для Соловушки. Отношения Дрозда и Филина можно было скорее назвать деловыми, чем детско-родительскими. Дрозд беспрекословно выполнял все поручения Филина и был благодарен ему даже за короткий кивок, которым его одаривали. Хотелось бы верить, что этого хватает Дрозду. Только вот каждый ребенок нуждается в любви родителя, даже если не показывает этого.

— Славно, милая. Порадуешь старика своим звонким голосом, птичка моя? — он прошел в гостиную.

Соловушка, казалось, обрадовалась предложению Филина и поэтому тут же вынесла в гостиную гитару отца, для того, чтобы он сыграл для нее. Филин сел на диван, обняв золотистую гитару, и сыграл несколько грубых аккордов, что по тональности совершенно не подходили Соловушке. Но девушка быстро сориентировалась, что это за песня. Она прикрыла глаза, чтобы с первого раза попасть в ноты, и начала петь. На звуки гитары пришел Дрозд и сел на стул, завороженно слушая голос сестры. Скворец в это время сидел на полу у ног Филина и разинул рот от удивления. Соловушка, такая хрупкая и нежная, такая аккуратная и небольшая, пела совершенно в несвойственной ей манере, при этом все равно оставаясь совершенной.

— Можно верить и в отсутствие веры, можно делать и в отсутствие дела, — она вздернула острый подбородок и выпрямила плечи.

Голос Соловушки был отрывистым и звонким, чему Филин был только рад, игриво подергивая грубые струны. Скворец перевел взгляд на Дрозда и в очередной раз отметил, что Филин был прав и они действительно похожи. Они были похожи в желании получить любовь Филина, внимание Соловушки и в жгучем стремлении доказать друг другу, что они совершенно разные.

— Также скованные одной цепью, связанные одной целью.

* * *

Десятая пуля подряд пробила середину мишени и оставила на черной коре светлый древесный след. Несмотря на ежедневные тренировки на протяжении всей недели, Скворцу было еще настолько далеко до Филина, насколько было далеко до его прошлой жизни. Постепенно он начинал забывать события детского дома, что безвозвратно наложили отпечаток на все его последующие поступки. Теперь он не мог оправдывать свою слабость тяжелым детством, ведь Филин дал ему лучшую версию будущего.

— Десять из десяти, — без напускного самодовольства произнес Скворец. Он ровным шагом подошел к Филину, не желая показывать внутреннего ликования над собственной победой.

— Молодец, — он выпустил изо рта соломину и посмотрел на Скворца. — Теперь займемся холодным оружием, а после приступим к движущимся мишеням. Но не переставай заниматься с пистолетом, следующая цель — двадцать подряд.

— Вам не жаль тратить столько пуль впустую?

— Вовсе не впустую. — Филин довольно усмехнулся. — Они полностью оправдывают результат.

Филин поднялся и встал рядом со Скворцом. Для метания ножа они выбрали другую сосну, что была значительно шире предыдущей. Филин распахнул куртку и достал оттуда нож, где рукоятка была перемотана изолентой, а клинок был прямым, в отличие от кухонных ножей. Он был шире у рукоятки и заострялся к самому концу. Филин взвесил нож в руке и обхватил ладонью клинок.

— Лезвие должно лежать на подушечке указательного пальца, — он показал положение ножа в своей руке. — Примерно середина клинка должна скрываться под твоей рукой. Сначала привыкни к весу ножа, а потом занеси руку за голову, но не слишком, а чуть дальше ушей. Кисть должна быть продолжением предплечий, четким и неподвижным. Когда будешь готов к броску, выбрасывай нож прямо перед собой. — Закончив, Филин продемонстрировал бросок, и клинок вонзился ровно в ствол сосны. — Нож сложнее пистолета и неподатливее, но если ты сумеешь с ним справиться, он станет твоим лучшим другом. — Он вытащил нож из дерева и передал его Скворцу. — Сначала научись попадать в дерево, а потом потренируемся с мишенями, будь осторожен и не позволяй ножу отлететь от дерева в тебя. Цель та же. Десять из десяти.

Скворец взвесил в руке нож и прикрыл глаза, представляя, как поражает цель. Следуя инструкциям Филина, он обхватил клинок и занес руку для броска. Если попадание в цель с пистолетом зависело от правильности положения мушки, то с ножом приходилось нарабатывать технику и чувствовать положение цели. Скворец заранее понимал, что на нож у него уйдет гораздо больше времени. Он выполнил бросок, и нож отскочил от дерева, царапая его рукоятью.

— Черт! — Скворец выругался и пошел за ножом, что отлетел в сторону.

— Дернул кистью. А она должна оставаться неподвижной.

Скворец вернулся на исходную и занес руку за голову. Оказалось, контролировать положение кисти при движении рукой гораздо сложнее, чем он думал. Она то и дело дергалась вниз по инерции за предплечьем. Скворец попробовал научиться правильно двигать рукой без ножа, чтобы запомнить верные движения. Когда в итоге он взял в руки нож и сделал бросок, то нож вонзился в ствол дерева под кривым углом.

— Молодец. — Филин дождался, пока Скворец вернется с ножом. — Ты ведь хотел услышать сказку?

— Чт…, — когда Скворец понял, о чем речь, то воздух из легких куда-то исчез. — Да.

— Садись, — Филин двинулся, освобождая место Скворцу. — Когда я был молодой, то был такой же дурной, как и ты. Не хотел ни работать долго, ни семью заводить. Зато дискотека если где, или же девушки молодые, то я сразу же там. Вот так однажды и загулял с девчонкой одной. Красивая была, чертовка, да вот ребенок у нее уже был от другого. Я этого не знал, а как узнал, то испугался, что не справлюсь и сбежал. Слонялся без дела да занимался грязными делами. Торговали с ребятами награбленным да радовались деньжатам легким.

Потом меня повязали, а ребята мои сбежали. Сжалились да дали три года. Вот только если поймают в следующий раз, то все десять дадут. Пока сидел, думал, на что растратил годы свои, ведь уже и тридцатник стукнул. Со мной сидел паренек интересный, да вот и сдружились, чтоб от тоски не сдохнуть. А как выходить, паренек предложил мне денег, чтоб я с голоду не помер. Да только денежки большие были, и отработать их пришлось у «блатных». Поначалу выходил с ними на стрелки да где-то по мелочи подчищал. Потом главный меня заприметил, под крыло свое взял. Стал