во всё широкое лицо, разведя руки, словно футбольный вратарь, стремящийся не пропустить мяч, спешил бывший подчинённый, бывший служащий ИТК, вышедший на льготную пенсию – Василий Лапин. Он проработал в «Панкратионе 2000» года четыре, а затем уехал в столицу, в расчёте на большие заработки. С тех пор они не виделись лет десять… И Соколов не имел никаких сведений о том, как сложилось у Василия в его московской жизни.

Лапин энергично и крепко потряс руку своего бывшего начальника, аккуратно и сдержанно – его спутнику, и спросил весело:

– Пивка решили с другом попить? А я вас и не приметил, когда вошёл! Я после баньки выпил «чекушку», и захотелось пивком свежим заполировать! Составите компанию? Я – угощаю! – на полу под барной стойкой, за которой расположился жизнерадостный Василий, лежала объёмная сумка и пакет, из которого выглядывал густой, ещё влажный дубовый веник с крупными листьями.

Клинковский замялся, а Соколов, вдруг интуитивно почувствовав, что стоит принять предложение, решительно рубанул рукой и коротко бросил:

– А, давай!

За пивом Василий увлечённо принялся рассказывать о своей московской охранницкой карьере, пускаясь в подробности, которые, может быть, в другое время, Соколову и не были бы интересны, но сейчас он внимательно слушал, тут же, своим быстрым умом делая выводы для себя, на всякий случай. А Клинковский, даже про пиво забыл, так его захватило повествование человека, прошедшего в столице «крым и рым», и несколько охранных фирм.

– Мы в Москве с товарищем оказались, с кем на «зоне» работали вместе, – начал Лапин, – он место надыбал… Стройку охранять в Черкизово. Приехали, поселили нас там же, на огороженной территории, в вагончике. Шесть человек, один – старший по объекту. Питьевой воды – нет. Ходили за пятьсот метров набирать, чтобы попить, пожрать приготовить, умыться. Летом был душ, правда… И было ещё терпимо. Потом началась осень, холода, грязь по колено. Про летний душ забыли. Вахта – пятнадцать дней, так и ходили немытыми. Спали по очереди – трое днём, трое ночью. Работали на стройке одни таджики. Все – нелегально. По-русски толком – никто не умеет разговаривать. Но, насчёт своровать всё, что увидят – большие спецы. Где они жили – я без понятия. Привозили их утром автобусами, а вечером, как темно станет – увозили. Один раз ОМОН и ФМС с облавой пришли. Нас – мордами в стену, ноги на ширину плеч, автоматы в бок. Стоим, не шевелимся. А таджики – врассыпную, кто куда. Но многих успели повязать. Уже подморозило, почва твёрдая стала, а менты хорошо бегать умели. После – наше начальство приехало. Нам велели сидеть пока здесь, и ждать. Просидели два дня. Приехало опять начальство, заплатили за отработанные дни по-честному, сказали ехать домой, пока… Мол, объект временно закрывается, для нас работы нет. Будет что – позвонят. Мы с другом официально устраиваться не захотели – пенсионеры, смысла нет. Сразу домой свинтили… А ребята – ещё сутки там торчали, ждали пока их уволят… Домой приехал – решил к тебе, Николав, назад возвратиться. Не покатило мне в Москве, что-то… – как и все бывшие сотрудники ИТК, Лапин пересыпал свою речь жаргонными словечками, сам не замечая того.

– И почему же, не пришёл? – машинально спросил Соколов, прихлёбывая пиво.

– Мой напарник взбаламутил! Говорит, поехали снова! Мол, контору охранную ему по Интернету нашли! Дачный посёлок охранять! Халява, говорит… Сиди на КПП и машины по списку запускай. А деньга хорошая идёт! Я и согласился. Детей двое – поднимать, обучать надо. А в твоём «Панкратионе» я столько бы и за два месяца не заработал! Да и времени свободного побольше. Вахта тоже – пятнадцать дней там, столько же дома. На отдыхе и пошабашить можно… Я по строительству – всё умею делать! Только в той конторе – оказались ухари, почище нас! Отработали мы свою вахту – нам говорят: «Деньги получите, когда на следующую заступите. Такой у нас порядок. А то, мол, запьёте дома, и на работу не приедете!». Резон был, мы согласились, уши развесили. Приехали через пятнадцать дней, нам чешут по ушам: « Зарплата после вахты. Отдадим сразу за две. Зачем вам сейчас деньги? Целей будут!». Хм! Опять резонно! Отработали. Пришли за расчётом, радуемся. Хорошие деньги домой отвезём! Не меньше сорока тысяч каждому причитается. А нам – от ворот поворот! Вот вам по полторы тысячи – на дорогу и водку с закуской… А вякните – найдут вас где – нибудь в Подмосковных болотах, если найдут, конечно! Да и не докажите вы никак, что у нас числились охранниками – официального договора нет у нас с вами! Вот так, внаглую и обули… – горестно вздохнул Василий, поморгал и шмыгнул носом, вновь переживая и переваривая внутри своей простой души, несправедливость и обиду.

Соколов молчал, потупившись, нахмурив брови. Ему приходилось слышать о подобных случаях. А для рафинированного интеллигента Клинковского – услышанное от бывалого охранника Василия – стало внезапным потрясающим откровением.

– Но настал и на моей улице праздник! – радостно воскликнул внезапно разрумянившийся лицом Василий, – больше полугода в Москву я не совался, мотался всю весну и всё лето по заработкам – дачи москвичам ремонтировал. Они у нас, в окрестных деревнях, дома поскупили. Кому крышу перекрыть, кому сарай сложить, кому баньку устроить… И попал я на одного мужичка – бывшего полковника КГБ! Простой такой с виду, приветливый, вежливый… Как-то решил он меня угостить. Сели мы с ним в беседке, выпиваем, закусываем. Я ему и рассказал про кидалово, что в Москве со мной случилось. А хозяин мне и говорит:

– Хочешь, в нормальный ЧОП в Москве устрою? Осень наступит – дачники разъедутся, подработки закончатся. На мизерную твою прапорщицкую пенсию – тяжеловато жить будет.

Я засомневался, плечами пожимаю, а он мне серьёзно говорит:

– Не бойся! Я в этом ЧОПе с моими товарищами по службе – учредители и руководители. Фирма у нас серьёзная, кого попало, не берём! А ты – служака старой закалки! Нам такие подходят. Телефон мой у тебя есть. Позвони в середине сентября, я подыщу тебе место. Хорошее место! И в октябре подыскал, Николав! Охранять здание районной администрации в Люблино, – тут Василий блаженно подкатил глаза, расплывшись в довольной улыбке. – Сказка, а не работа! Все условия, жил в комнате один. Работа с девяти утра, и до шести вечера, в выходные – нет никого. Спокойно, народ вежливый… Ну, останутся перед праздниками на пьянку, пошумят, песни попоют – часиков в одиннадцать такси вызовут, и по домам! Я –