– Вперед! – наконец скомандовала мадам эр Мада.

Ника едва сдержалась, чтобы не побежать через все взлетное поле, но заставила себя идти размеренным шагом, как и остальные. Вот он, ее авион, третий справа, с двумя несущими крыльями, расположенными одно над другим; металлический каркас, обтянутый плотной тканью, белое горизонтальное оперение у хвоста, открытая двухместная кабина… Авион был прекрасен в своей лаконичности и простоте.

Засмотревшись на летную машину, Ника едва не забыла, зачем она здесь. Не отвлекаться! Теперь авионы станут частью ее жизни; она еще успеет всласть на них насмотреться.

Итак, моделирование рядового вылета. Первым делом – обход, осмотр и доклад механикера. Кстати, а где она?

Механикера обнаружилась под авионом; присев на корточки, она что-то проверяла в шасси.

– Доброе утро, – поприветствовала ее Ника.

На механикере была куртка из плотной ткани и гогглы, закрывавшие пол-лица. Если это и Ванесса, то сейчас ее было не узнать.

Механикера вынырнула из-под авиона, стягивая перчатки, подняла гогглы на лоб и обернулась.

– Ты? – пораженно воскликнула Ника, мгновенно узнав в механикере Анселя.

– Я… – не менее удивленно выдохнул тот, узнав в будущей авионере девушку с Ассамблеи в Кибири, куда он пришел за компанию с Кипом незадолго до отъезда в столицу.

* * *

Вспомнив их первую и единственную встречу, Ника покраснела.

Целоваться с практически незнакомым юношей было совсем не в ее правилах. И единственная причина, по которой она так поступила той ночью, – это потому, что они с подругой решили как следует отметить окончание гимназии и предстоящий отъезд в столицу. По убеждению Агаты, начинать самостоятельную взрослую жизнь в столице было просто нельзя, если она даже ни разу не целовалась… Как будто на въезде в Сирион это будут проверять, в самом-то деле!

Но тем вечером голову кружило от счастья и предвкушения перемен, и Агате удалось выбить из подруги обещание, что к концу вечера та непременно кого-нибудь поцелует. Словом, во всем была виновата Агата.

Впрочем, Ника согласилась на ту авантюру и еще по одной причине: она была абсолютно уверена, что никогда больше не встретится с этим юношей. Ведь она переедет в столицу, а он останется в Кибири… Да даже если тоже уедет – Империя огромна, шансы случайно встретиться практически равны нулю.

Но вопреки всем шансам, Ника теперь стояла у авиона, запрокинув голову, смотрела на Анселя и чувствовала, как краска неумолимо приливает к щекам. А в голове мелькнула совершенно неуместная мысль: «А он еще симпатичнее, чем я запомнила».

– Значит, ты теперь авионера, – негромко заметил Ансель. Он оказался выше ростом, чем остался в памяти с той ночи, и шире в плечах. Темные волосы отросли почти до плеч, и, чтобы они не мешали, Ансель забрал верхние пряди в хвост на затылке. Глаза под широкими, прямыми черными бровями при свете дня тоже оказались другими, не насыщенно карими, как при газовом освещении в Ассамблее, а цвета темного янтаря. И сейчас в них уже не было той печали, которую она видела тем вечером… Впрочем, а видела ли?

– Еще не совсем… А ты, получается, тот самый единственный мужчина среди учениц-механикер, о котором все говорят?

– Да уж, действительно печальная известность, – криво усмехнулся Ансель; судя по его тону, его это сообщение не порадовало.

Ника почувствовала, что краснеет еще сильнее. И рассердилась – да что это такое, в самом-то деле! Нужно взять себя в руки! И заняться делом. В конце концов, это всего лишь одно-единственное занятие, она прекрасно может вытерпеть какой-то час.

– Будущие авионеры и механикеры, поздоровайтесь друг с другом и начинайте узнавать друг друга лучше. Отныне и до конца обучения вы работаете в постоянной паре.

Ника и Ансель уставились друг на друга, в глазах обоих на миг отразился неподдельный протест: оба совершенно не были рады такому повороту событий.

Впрочем, разобраться в своих чувствах Нике помешало яростное восклицание, которое издала Ванесса, увидев, что к ее авиону подходит Вильма. Стать механикерой, когда метила в авионеры, и без того крайне неприятно, а уж стать механикерой при бывшей подруге, которая всегда – всегда! – была в твоей тени, всегда на вторых ролях – просто невыносимо!

В этот момент Ника вспомнила ту короткую неприятную сцену между Ванессой и ее матерью, свидетельницей которой однажды случайно оказалась, и поняла, что почти сочувствует несостоявшейся авионере.

* * *

– Я не могу дать разрешение на полет, – заявил Ансель.

Ника недоверчиво уставилась на юношу.

– Что-о?..

– Я не могу дать разрешение на полет, – твердо повторил Ансель. – Угол наклона стабилизатора превышает допустимый.

Ника продолжала смотреть на него, и Ансель, неправильно истолковав ее взгляд, продолжал пояснять.

– Стабилизатор отвечает за продольную устойчивость по тангажу. Тот угол наклона стабилизатора, который есть сейчас, создаст положительный тангаж, твой авион начнет кабрировать, и это придется постоянно компенсировать. Риск не критичный, но, поскольку нет никакой срочности для вылета, я настойчиво рекомендую устранить неполадку, прежде чем совершать вылет. Или выбрать другой авион.

Взгляд девушки продолжал выражать крайнее изумление.

– Я правильно тебя поняла, ты запрещаешь мне полет?

Ансель едва не закатил глаза от облегчения – он ведь так долго ей это втолковывал!

– Да.

– А разве механикера имеет право это делать? – нахмурилась Ника.

– Да, – ответил Ансель так уверенно, что девушка ни на миг не усомнилась в его ответе. Хотя и удивилась. Она не предполагала, что у механикер могут быть полномочия, позволяющие обойти решение авионер. Это было несколько… беспокоящее открытие.

Ника быстро огляделась. Все ученицы уже закончили практическую часть урока и выбирались из кабин. Остались лишь они двое. И это уже заметили: многие стали бросать на них недоумевающие взгляды.

– Послушай, – прошипела Ника, хватая Анселя за руку, – это всего лишь моделирование вылета! Понарошку! Давай мы притворимся, что со стабилизатором все в порядке, и просто закончим упражнение.

– Вот именно – моделирование. Оно должно подготовить нас к реальным ситуациям. И с учетом имеющегося дефекта я не могу дать добро на вылет.

Краем уха Ника уже улавливала шушуканье девушек; среди обрывков слов и замечаний до нее отчетливо донесся голос Ванессы:

– Ну, а что вы хотели, разрешая мужчине быть механике-ром? Разумеется, он не справляется. Ведь не просто так им не позволяют работать с авионами!

Ника покосилась на Анселя. Если тот и услышал слова Ванессы – а он наверняка услышал, потому что та и не думала понижать голос, – то не подал вида.