домыслы, я хочу рассказать вам, каких успехов в омоложении мы действительно достигли. – Воронов заговорил так, будто собирался прочесть им лекцию.

Сара его перебила:

– Милый Серж! Могу я вас так называть? – Она нежно коснулась его руки.

– Конечно, конечно! – просиял Воронов, растаяв, как и все, кто попадал под теплый свет ее обаяния.

– Простите мою прямоту. Но я ужасно любопытна. И не доживу до конца вашего рассказа, пока не узнаю, чем вас заинтересовали именно мы? Неужели вы считаете, что нам с Джеральдом, – Сара победно глянула на стройного, сияющего здоровьем мужа, похожего на студента колледжа, – уже пора омолаживаться?!

– Что вы! – испугался Серж и замахал руками. – Ни в коем случае! Даже если бы вы вдруг захотели, поверьте, я не смог бы вас принять. Очередь расписана на два года вперед.

– Но тогда… – Сара подарила самую очаровательную из своих улыбок, оставив вопрос висеть в воздухе.

– Какая вы… есть такое русское слово – торопыга! – Профессор неожиданно забулькал, и Сара даже не сразу поняла, что он так смеется, будто бросает камешки в море. – Нет, будем считать, что я вас похитил и заставил следовать моему плану. А потому сначала приглашаю на экскурсию. В любом случае вы не потратите время зря: будет что рассказать вашим друзьям. Ведь все мечтают сюда попасть! Идемте!

Сара с Джеральдом переглянулись: угадал, угадал профессор причину их визита! И, еле поспевая, последовали за Сержем, который шагал так стремительно, будто в спину ему дул попутный ветер.

Обезьянья молодость

Пройдя через анфиладу роскошных комнат, они оказались в другой части Дворца, которая резко отличалась от первой. За несколькими дверями – последняя была такой тяжелой, что профессору понадобилась помощь Джеральда, чтобы ее открыть, – начинался белый коридор, который напоминал обычную больницу. С двух сторон шли комнаты. Или все же палаты?

Сара поежилась. Она не любила больниц.

– Заходите! – распахнул одну из дверей профессор.

Это была лаборатория. В углу набычился страшноватый прибор с мехами-гармошками, на огромном железном столе теснились склянки, мензурки, в колбах, соединенных резиновыми трубками, плескались неприятно-розоватые жидкости. У края стола сидел человек в белом халате, уткнувшись в микроскоп.

При виде профессора он подскочил и, виновато улыбаясь и кланяясь, даже не вышел, а испарился.

– Я попросил сегодня нам не мешать. Но эти ученые! – Профессор усмехнулся в усы. – Видите, здесь мы проводим исследования тканей для пересадки, готовим препараты. – Воронов кивнул на фарфоровую дощечку с красными кусочками, от вида которых Сару замутило.

– Хотите посмотреть, как выглядит вечная молодость? – показал он на микроскоп. – Там срез семенников обезьяны…

Сара отвернулась, а Джеральд тут же уселся на место лаборанта.

Воронов перешел к главному:

– Мое открытие выглядит просто. И в то же время оно абсолютно революционно. Я доказал, что именно угасание функции половых желез приводит к старению организма. Природа избавляется от тех, кто не может размножаться.

– Может, и правильно? – переспросил Джеральд, поднимая голову. И добавил для Сары: – Посмотри! Они там так носятся!

Она спряталась за спину профессора. А тот неожиданно вскинулся:

– Вы считаете смерть естественным процессом? Нет, это возмутительная несправедливость! Отдельные клетки могут жить вечно. Но, соединяясь в единый организм, они обречены на гибель. Почему?! Я нашел ответ в Каире.

– Что ж там такого особенного? – Джеральд не скрывал иронии. Происходящее напоминало ему театр. Но профессор был серьезен:

– Евнухи. Во дворце жили 600 евнухов-мужчин, лишенных по воле хедива половых желез. Их кастрировали еще мальчиками, в 6–7 лет. И в 20–30 они выглядели, как 60-летние старики. Если доживали. Болезни, увядание кожи, ожирение, седина, снижение умственных способностей – они даже стихи из Корана не могли запомнить, хотя там их знают все. Я наблюдал их 14 лет. И у меня не осталось сомнений. Все дело в семенниках! Восстанови способность к размножению – и ты вернешь молодость и здоровье. Первый эксперимент я провел на себе. Поверил теории Броуна-Секара. Взял семенные железы обезьян как самых близких нам приматов, сделал из них вытяжку и сделал себе инъекции. Кстати, очень болезненные.

– И? – заинтересовался Джеральд.

– Как видите! – усмехнулся Серж. – Эффекта не последовало. Тогда я понял: если в экстракте секрет умирает, значит, надо пересадить сами семенные железы. Сначала я проделал эти операции на козлах, баранах. И старые животные начинали скакать и активно спариваться! – Серж опасливо глянул на Сару. Но она только заинтересованно кивнула.

– Тогда я перешел к операциям на евнухах. Вживлял им срезы желез молодых павианов. И они преображались на глазах. Вот, посмотрите!

Серж кивнул на стену, увешанную фотографиями: на одних были изображены печальные восточные старцы, на других – те же люди, но уже веселые и молодые.

– Но я не хотел ограничиться только евнухами. Вернувшись во Францию, стал делать эти операции обычным старикам. Эффект был поразителен. Люди, которые годами не испытывали интереса к женщинам, извините, Сара, но превращались в половых гигантов.

– Ничего не имею против половых гигантов! – хмыкнула она.

– Более того, у них становились упругими мышцы, восстанавливалось зрение, улучшалась работа сердца, желудка. У меня только здесь, в Европе, около 500 таких пациентов. И у всех анализы – как у молодых.

– Да, мы видели в газетах эти фото. Особенно меня поразил мальчик-идиот, который превратился в обычного парня и даже пошел служить в армию. И еще тот бравый полковник, что реально выглядит на тридцать лет моложе…

– А главное – так себя и чувствует. Поймите, мы стоим на пороге новой жизни. История человечества кардинально изменится! Пойдемте со мной!

Профессор, словно подхваченный вихрем, понесся вон из комнаты, Сара шагнула за ним. И застыла. По коридору, переваливаясь, шагала небольшая макака в черном костюмчике с белым воротничком – точная копия наряда Воронова. Увидев профессора, обезьяна рванула вперед и, карабкаясь по одежде, взобралась ему на плечо. Не рассмеяться было невозможно: макака была похожа на Воронова, как карикатурная копия.

– Мартын! – Серж сделал вид, что рассердился. Но видно было, что отношения, по крайней мере, с этой обезьяной у него самые дружеские.

– Кто тебя выпустил? Я же просил?!

Одна из дверей в коридоре приоткрылась, и из нее сначала выглянул большой нос, а потом и само лукавое загорелое лицо мужчины. Он изобразил ужас, присвистнул: Мартын спрыгнул с плеча профессора и понесся к двери, но тормознул возле Сары. Окинул ее взглядом опытного грабителя, подпрыгнул и вдруг, вырвав из волос заколку, шмыгнул за дверь.

– Извините! – сказала голова и скрылась. В комнате послышался шум борьбы. Через секунду в коридор вышел невысокий мужчина с внушительным носом на умном,