слушала его речь с трепетным полудетским восторгом. Это особое низкое звучание мужского голоса! Она убрала за уши пряди мокрых волос, провела рукой по шее и поняла, что испытывает то самое основательно забытое чувство. Тоскливый зов плоти, сравнимый с зависимостью от наркотика. Линн поспешила одернуть себя. Нет, так не годится! Сейчас нужно думать мозгами, а не… другим местом. Женщины в Резервации многому ее научили. Пусть они не знали, что такое температурная инверсия, но в некоторых житейских вопросах они были гораздо мудрее.

Линн сунула здоровую руку в карман брюк, продолжая завороженно смотреть на пришельца. И не могла оторваться. Стимуляторы создали в голове что-то вроде разноцветного облака. Тело стало невесомым как кукла из папье-маше. Казалось, она легко может подпрыгнуть до потолка. Линн знала, что это ложное впечатление и потом за него придется дорого заплатить. Но ей было плевать.

Вот он перед ней. Живой. Настоящий. Источник греха, погибель души. Но у него есть то, без чего сама жизнь невозможна. Страшилка для одних и спасательный круг для других. Во всем ли он похож на Жара или ее ожидает сюрприз? Если бы не двойная доза лекарств, она бы сейчас лежала пластом и стонала от боли, а так…

«Во имя Рождения! Почему бы ему просто не отвернуться!»

Мужчина продолжал внимательно смотреть на нее. Их взгляды соприкасались, проникали друг в друга и рождали нечто новое.

— Мы так и будем разглядывать друг друга? — Алексей выдавил из себя улыбку, как последние крохи зубной пасты выдавливают из тюбика, сворачивая его в рулон. Ему приходилось держать себя в постоянном напряжении, чтобы сохранить ясность мысли и не свалиться без чувств.

— Мне нужно обработать рану. Заражение крови довольно мрачная штука.

Женщина сдвинулась с места, присела рядом на корточки, достала из контейнера стеклянный флакон с какой-то густой желтой микстурой. Алексей пытался сосредоточиться на бутылке с лекарством, но взгляд все время соскальзывал в сторону.

Промокшая майка цвета хаки облепила ее как вторая кожа, подчеркивая спортивную талию и идеальную округлость груди. Длинные изящные пальцы с коротко подстриженными ногтями. Тыльная сторона ладони отмечена старым шрамом. На забинтованной левой руке не хватает мизинца. Костяшки сбиты, как у боксера. На припухшей губе запекся кровавый струп. Похоже, жизнь успела ее потрепать. На гладком плече татуировка с крылатым конем и надписью: «SFGPMS» Наверняка какая-то военная символика Лицо из тех, что не назовешь совершенными, но достаточно привлекательное, чтобы обращать на себя внимание. Когда встречаешь такую женщину в метро или на улице, то невольно оборачиваешься, чтобы проводить ее глазами.

— Вот. — Она слегка взболтнула бутылку. — Универсальное средство для заживления и дезинфекции. Протри рану и перевяжи.

На этикетке написано: «МИТРАНТ» и еще какие-то буквы и цифры. Знакомый латинский алфавит и обычные арабские цифры. Здесь, на Богом забытой экзопланете. Все равно что обнаружить банку «колы» на дне лунного кратера.

Алексей перетянул руку жгутом, взял у нее лекарство и оторвал кусок ваты. Он размотал слипшуюся от крови футболку, плеснул на вату немного жидкости из бутылки, закусил футболку зубами, чтобы не заорать, и начал тщательно протирать рану. Микстура жгла обнаженные ткани, превращаясь в белую пену, как с перекись водорода.

— Это уберет боль и приведет тебя в норму. — Она протянула ему одноразовый шприц и две ампулы. Алексей сделал себе укол прямо сквозь рубашку, отшвырнул испорченную футболку в сторону.

— Что это все-таки за место? — Он обмотал предплечье эластичным бинтом, закрепил конец чуть выше локтя и ослабил жгут.

— Станция технического обеспечения Кор-Эйленд, — Голос женщины прозвучал с холодной чеканностью полевого устава, но ее выдавал безошибочный язык тела, одинаковый в любом уголке Вселенной.

— Меня зовут... — он осекся. «Теперь ты не Алексей — ты Килар, Странник!» Тот сон на пляже все-таки оказался пророческим. Алексей Гранецкий погиб в автомобильной аварии, и его место занял другой человек.

— Я Килар, а как зовут тебя? — Новое имя звучало по-особенному. От него веяло запахом легенды и книжной романтикой. Это имя нравилось ему.

— Линн. — она оглядела себя, поправила сбившиеся на лоб волосы. — Капитан пограничной стражи Линн Эрвинс.

— Что ж, капитан Эрвинс, похоже мы с вами оказались на одном тонущем корабле, — Алексей почувствовал, как внутри него расслабилась какая-то натруженная мышца. — Хотите верьте, хотите нет, но у меня сегодня выдалось на редкость скверное утро. Если бы не встреча с вами, впереди меня бы ждал не менее скверный денек. Рад, что мы разобрались с формальностями. Надеюсь, на этом сухопутном «Титанике» хватает шлюпок и спасательных кругов.

«Остановись! Что ты несешь!»

— Да. То есть... Не знаю! — она тряхнула головой, и влажные волосы скрыли половину ее лица. Линн отвела их рукой и взглянула на него с опаской. Но за внешней настороженностью Алексей разглядел проснувшийся интерес.

— Послушай, Линн. У нас с тобой хватает проблем, и в ближайшем будущем их не станет меньше. Скорее наоборот. Желтоглазые злодейки вряд ли согласятся выкурить с нами трубку мира, а твои подруги настроены ко мне не слишком дружелюбно. Но эти мелочи не должны помешать нам лучше понять друг друга.

Она снова посмотрела на него исподлобья и неуверенно кивнула. Он улыбнулся так приветливо и дружелюбно, как только мог.

— Надеюсь, я не испортил тебе настроение?

— Оно уже испорчено, и твоей вины в этом нет.

Линн скупо усмехнулась, а Алексей поймал себя на том, что думает о ней вместо того чтобы озаботиться вопросами выживания. Они оба только что едва не погибли, они ранены, и опасность со стороны кочевников никуда не делась. Но Алексею было трудно сосредоточиться на чем-то, пока Линн находилась рядом.

Вернулся прежний Алексей Гранецкий с укоризненными судорогами совести. Он помнил тех, кто остался на другой стороне, в привычном мире, с которым его соединяло множество незримых нитей. И его все еще тянуло туда. Изменив Юле, он изменит своему родному слою действительности, окончательно откажется от него. Алексей подумал о новорожденной дочке — вот бы увидеть ее хоть раз, подержать на руках. К горлу подступил комок, но тоска ощущалась не так остро, как прежде. Связи не успели порваться, но они ослабли. И Килар, Странник радовался этому.

Алексей сдался, затих, оставив после себя лишь затаенную обиду