– Зачем ты меня украл?

– Я подумал, вдруг ты меня полюбишь, – с обезоруживающей искренностью ответил Орнольф. – Поживи в моем доме, осмотрись, все здесь может стать твоим, если захочешь. И поверь: это куда лучше, чем нищие владения Паука. У меня ты станешь хозяйкой людей и стад, будешь распоряжаться богатствами, какие есть не у всяких королей, наряжаться, сколько пожелаешь, и принимать гостей. В ваших чащобах чужаки – редкость, а сюда приходят морем многие люди из самых разных мест. Да что я тебе рассказываю? Ты все увидишь сама.

Тут он был прав. В большом хозяйстве Орнольфа было на что посмотреть и чему подивиться. А работать Эльне и впрямь не приходилось. Так что уже через пару дней она заскучала и вместе с приставленной к ней рабыней-толмачкой села за прялку. Ну, что ж делать, если не привыкла бездельничать?

Надежды на то, что Альгирдас отыщет ее здесь, за морем, не было никакой. По ночам Эльне плакала, вспоминая дом и родные леса, но днем видела столько нового и интересного, что тоска отступала до следующей ночи. А Орнольф был неизменно заботлив, весело шутил, достойно отвечал на ее ядовитые замечания, дарил подарки и совсем не казался назойливым. Странный человек, пусть даже и чародей, хочет, чтобы она полюбила его и не пользуется своим правом хозяина сделать с добычей все, что заблагорассудится. А ведь мог бы.

Он могущественнее Альгирдаса, это ясно. Он унес Эльне за море, куда, как известно, нет пути живым. Для него не преграда эта серая бесконечность воды, полная гадов и чудовищ, и люди его уходят на ладьях со змеиными головами далеко за горизонт и ничего не боятся.

Только Эльне все равно не смогла бы полюбить его. Она собиралась с духом, чтобы попросить Орнольфа отнести ее обратно в мир живых. Нечего ей делать в заморье, а рыжий чародей выполняет все ее просьбы – так, может быть, не откажет и в этой?

Страшно было знать о том, что из-за моря не возвращаются. А те, кто вернулся, никогда уже не живут среди людей: их доля – плакать в дубравах вместе с лесными девами, да выть ночами в печных трубах, умоляя живых помянуть мертвых.

День солнцестояния наступил, и Эльне, проснувшись утром, поняла вдруг решительно и ясно, что останется здесь навсегда. А в усадьбе все готовились к празднику, все были веселы, новый день обещал новые заботы и открытия, только для Эльне как будто все еще продолжалась тоскливая ночь. В нарядной одежде, украсив себя самыми лучшими из подарков Орнольфа, Эльне бродила по широкому двору, глядя на приготовления к вечернему пиру. Ее уже считали здесь хозяйкой. Ей кланялись, спрашивали, нет ли каких пожеланий или приказов. Толмачка, беспрестанно улыбаясь, едва успевала переводить многочисленные пожелания счастья и удачи.

Сегодня ночью ее Альгирдас приедет в Приводье. И не найдет ее там. И нигде не найдет. Из-за моря нет возврата.

Скрывая слезы, Эльне отвернулась к высоким воротам усадьбы. Они открылись бы по первому ее слову, но… зачем? Куда ей идти? И где Орнольф, он же всегда оказывается рядом, когда ей плохо и хочется плакать.

– Ты не рада празднику, Эльне? – тут же послышался рядом укоризненный голос рыжего.

И тяжелые створки ворот разлетелись в щепки от страшного удара снаружи.

Что бывает, когда «захватывает дух», Эльне поняла только сейчас, хватая ртом ставший вдруг плотным воздух и глядя на тонкую высокую фигуру, возникшую на месте выбитых ворот.

Альгирдас…

Ее Альгирдас обвел взглядом застывших посреди двора людей. Глаза его были белыми и пустыми. Легко, словно не касаясь земли, он пошел через двор прямиком к Эльне, к Эльне в нарядном платье, в украшениях, подаренных другим, к Эльне, которая мгновение назад как ни в чем ни бывало готовилась к празднику, и ей было весело… Так он думает? Так он подумал, как только увидел ее?

Оцепенение спадало, и вот уже показались на дворе дружинники Орнольфа, уже взметнулись копья, а сам Орнольф набрал воздуха в грудь, чтобы отдать приказ… Альгирдас лишь повел рукой, и вооруженные бойцы сбились в кучу у него за спиной. И прямо так, кучей, повели какой-то нелепый, медленный танец. Притопывали, хлопали в ладоши, кружились, раскинув руки.

Такие у них были лица, у них и у Орнольфа… что к горлу подкатывала тошнота, а страх мешался с отвращением. И Эльне не находила в себе сил сделать хоть шаг навстречу суженому.

– О чем ты думал, Дигр? – тихо спросил Альгирдас, подойдя вплотную. Он смотрел мимо Орнольфа, словно не видел его, и в глазах, почти скрывая белесую радужку, опасно расширялись черные зрачки. – О чем ты думал, Жирный Пес, когда украл мою невесту?

– О том, что ты не найдешь ее, – ответил Орнольф хрипло, сглотнул и голос его зазвучал как обычно – уверенно и сильно: – О том, что она не будет счастлива с тобой, Паук. Ищи себе жену среди сидов, отродье эльфов. Ищи себе жену среди сидов, а людей предоставь самим себе!

– Он обижал тебя? – Альгирдас взглянул на Эльне и, хвала богам, глаза его стали серыми, темно-серыми, как у людей.

– Не-ет, – она мотнула головой, стремясь защитить собственного похитителя, защитить человека, который украл ее, потому что любил, был добр к ней, – нет, Альгирдас, он, наоборот, подарки дарил, – Эльне вытянула украшенные браслетами руки, – слова худого не сказал. Он хороший…

Застежка ожерелья вдруг распалась, и тяжелое золото соскользнуло на землю; звякнув, упали под ноги драгоценные запястья, и даже шитый золотом пояс разошелся, открывая повязанный под ним простой кожаный поясок.

– Не любишь золота, Паук? – усмехнулся Орнольф. Все-таки смелости ему было не занимать. – Ты запомни это, Эльне. Золотые запястья, кандалы на ноги и гривна на шею – и твой возлюбленный эльф станет обычным смертным.

– Думаю, ты ошибаешься, Орнольф, – кротко возразила Эльне, борясь с желанием немедленно, сейчас же обнять суженого, никого и ничего не стесняясь, – хоть даже и весь в золоте, тебя-то он все равно победит. А за доброту и ласку спасибо тебе, гостеприимный хозяин.

– Ох, зараза! – Альгирдас покачал головой и сам притянул Эльне поближе к себе, прижал к груди. – Ну и зараза! И… как ты его назвала? Он не Орнольф, душа моя, он – Хрольф. Славный Волк, или как-то так. Впрочем, сам он предпочитает зваться Дигром, или Жирным Псом, если я ничего не забыл.

– Ты смел, когда в силе, Паук, – бросил рыжий уже им в спину, – немного чести смеяться над тем, кто не может ответить.

– А зачем мне честь? – буркнул Альгирдас, не оборачиваясь, и Эльне заметила, что идут они над верхушками пыльной травы. – У меня жена – красавица.

* * *

Если бы подружки сейчас спросили ее, каково это быть замужем за чародеем, Эльне, как и три года назад, не нашлась бы что ответить. Просто не было таких слов в языке, на котором говорили в Приводье. Не было их в языке, на котором говорили во всей земле Альгирдаса. Как объяснить: что такое терем, светлицы и горницы, что такое ковры и гобелены, серебряная посуда, стекла в широких окнах? И что такое книги…