Дух соревнования захватил и меня. Хотя мне никогда не приходилось упражняться таким способом, я нахватала пригоршню гальки и тоже стала кидать в воду, едва не вывихнув кисть руки. Кроме громких бултыхов не получалось ничего. Пролетающая мимо чайка осуждающе склонила голову и попыталась обгадить хоть кого-нибудь. После чего присела на валун, выступающий из воды. Чтоб посмотреть, что будет дальше. Шанс обрести корочку хлеба никогда нельзя упускать. Особенно если с рыбой не получается. Что они будут жрать лет через пятьдесят, когда сдохнет последняя уклейка?

Птица мне понравилась своей вызывающей наглостью и мощным клювом.

– Давай мне, бестолочь, – Барабас отобрал мои сокровища и выстрелил, насчитав пятнадцать шлепков по гладкой, молочно-зеленоватой воде.

Карабас не отставал, изловчился и последним двадцатым блинчиком нечаянно снял с камня возмущенную чайку. Та выдала такой гомерический хохот, от которого я тут же решила разлюбить этот вид пернатых.

– Снаряды давай, что на пташку уставилась? Блин. Отдыхающие все нужные камни поперли. Ищи!

– Есть, господин денщик поручика! – согнувшись в три погибели, я шагала по плотному песку, собирая снаряды.

Они были разных оттенков, от красного до всевозможных полосатых и в крапинку. Некоторые сверкали, словно обсыпанные золотой крошкой. Жаль, что не подвернулось ни одного с дырочкой – куриный бог приносит удачу. Особенно симпатичной казалась снежно-белая галька с черными прожилками. Она перекочевала в карман курточки. Так, на память об этом безумном дне.

– Веерное бомбометание! – радостно проорал Барабас, атакованный все той же чайкой.

– Дуэль. Я требую сатисфакции, – приговаривал Карабас, пытаясь подбить злобную птицу.

Наигравшись в снайперов, они изобрели новое развлечение, выясняя, кто дальше прыгнет. Карабас нашел ветку, провел черту на песке и после каждого прыжка Барабаса проверял, не было ли заступа. Именно тогда я заметила, как мимо нас в направлении города проехала мамина машина.

– Отвеселились. По коням! – скомандовал Карабас.

На этот раз догнать мы ее не сумели, несмотря на скоростные качества Карабасовой ласточки. Попросту застряли в первой пробке.

– Интересно, а куда они все едут? – задумчиво спросил Барабас, вытряхивая песок из обуви прямо в окно машины.

– Хрен их знает. Но если быть точным, не едут, а стоят.

Игорь немного поворчал, слушая мой бестолковый рассказ. Несколько часов на свежем воздухе разыграли мой аппетит. Уплетала так, что давилась.

– Значит, вы так ничего и не выяснили?

– Про дядек узнали. Похоже, опять она неизвестно чем с ними занималась.

– Судя по времени – недолго.

Тут не поспоришь. За такое время можно только поболтать, если нет склонности к словоблудию.

– А на природе как?

– Здорово! – спешно проглотив непрожеванный кусок куры, сообщила я.

– Надо и нам почаще выбираться. Иногда, – вспомнив про работу, добавил Игорь. – А теперь слушай сюда. Пока ты в душе полоскалась, звонили Карабасы. Они решили что-то провернуть без тебя. Завтра ты им без надобности. Может, тоже смотаемся за город, отдохнем на даче. Как ты на это смотришь?

– Положительно!

Ясное дело, дача не его. Он ярый противник всего, плотно не связанного с цивилизацией. Значит, у кого-то из друзей новые заморочки. И им что-то крайне надобно из-под моего почти всемогущего Игореши. Знакомые окопались поблизости от того места, где мы недавно резвились с Карабасами и чайкой.

Между Стрельной и Петродворцом дикие пробки. Позволяющие получше рассмотреть дворцы. Потом машин стало чуть меньше. Вон они – мои любимые толстые сосны, и уже видно залив. Субботний пляж отличался от пятничного, как джунгли от пустыни. Нет, самое близкое сравнение – со стойбищем тюленей. Тюлени пили, ели, играли в волейбол и плескали ногами в воде. Которая мощно воняла тухлыми водорослями. Тюленихи пытались создать видимость принятия солнечных ванн. Они вальяжничали, неубедительно изображая картинку «я и роскошный средиземноморский курорт». Машины поочередно заныривали на боковые дорожки, ведущие к воде. Отчего нам пришлось сбросить скорость.

Игорь мимоходом умудрился оглядеть выставленные к солнечным лучам разнокалиберные дамские задницы. А потом более пристально уставился на самцов, не стесняющихся собственного мускулистого тела. Те, кого природа обделила выпирающими бицепсами, ненавязчиво суетились с шашлыками в тени сосен. Хотя я заметила, что некоторые пузаны и чахлики пофигически воспринимали свои недостатки и вовсю радовались лету.

– В кои веки можем и мы на пляже позагорать, – внезапно решился Игорь.

С большим трудом подыскали себе место. Слева пиво пьют. Справа мясо готовят. Никакого уединения. Сделали вид, будто нам не привыкать к такому виду отдыха, и устроились на не очень чистом нагретом песке. Вода продолжала вонять. Но запах сдувал ветер. Который пах шашлыками.

– Вот, посмотри, сколько народу оттюнингованного. Какие классные татуировки, – расстраивался Игорь, поглядывая на обнаженные торсы.

Ему очень хочется сделать тату, но он никак не может сигануть через высокий барьер воспитания. Пока не получается. Мы в Интернете уже столько рисунков посмотрели. Два даже понравились. А от некоторых просто сносит башню – какие они кошмарные.

– Как я могу выбрать? Это же на всю жизнь! – переживает Игорь. – Мода постоянно меняется.

Вместе с ней меняются пристрастия Игоря. То он рвется запечатлеть оскаленную морду волка, то в его голове гнездятся многочисленные символы, больше напоминающие узоры, к которым тяготели викинги.

– Давай я китайского божка вытатуирую себе на пузе, – неожиданно предлагает он. – Ты постоянно будешь гладить его, и деньги потекут рекой.

При этом глаза у него сверкают от предвкушения. Рука нежно демонстрирует будущие прелести такого обогатительного рисунка.

– Ага. Течь. Мимо. Надо не божка колоть. Для притока денег требуется особая разновидность жабы. Пасть должна располагаться так, чтобы тебе в пупок можно было сунуть монетку. А я буду наглаживать ее, и тогда случится шквальный финансовый подъем.

Жаба, пусть даже и с монеткой, Игоря не вдохновляет. Он снова отчаивается украсить себя нашкурной росписью.

– Ха! Жаба. От жабы кроме диареи ничего прибыльного не жди.

Спорить лень. Тепло, на душе полное согласие с собой и окружающим миром. Чего еще желать?

Игорь продолжал глазеть на отдыхающих. Придирчиво сравнил мое тело с прочими и принял решение, что я не хуже. А вот мои выводы оказались менее оптимистичными. Сидячая работа способствовала порче Игорешиных форм. Животик колесом, спинка горбиком, ножки, как у паучка. И все это недоразумение синевато-молочного цвета. Утрирую, конечно, но еще пяток лет такой байды – и капут Аполлону.