Двадцатый век еще не успел толком начаться, как разразилось настоящее геополитическое землетрясение — Русско-японская война 1904–1905 годов. Яблоком раздора стали как раз таки господство над слабым и обособленным корейским государством, которое веками находилось под китайским влиянием, и контроль над стратегически важными военно-морскими базами в соседней Маньчжурии. Год спустя столкновение закончилось неожиданным и сокрушительным поражением европейской сверхдержавы и победой азиатского выскочки в лице Японии. Русско-японская война считается первой в череде войн двадцатого столетия. Император Николай II вынужден был согласиться на унизительные условия мирного договора — над Кореей был установлен протекторат Японии. Еще через пять лет, в 1910 году, Корея официально вошла в состав Японской империи и прекратила существовать как самостоятельное государство. Сорокалетняя оккупация закончилась лишь с капитуляцией Японии в 1945 году. Это время было болезненным и неспокойным для корейского национального самосознания.

Эта эпоха легла в основу культа лидера и национальных мифов о героическом сопротивлении, становящихся все устойчивее с каждым новым поколением. Кроме того, согласно официальной пропаганде, Вождь и страна представляют собой единое целое и их истории переплелись так тесно, что их невозможно рассказывать по отдельности:

★

1912–1945: Японская оккупация

Человек, которому суждено было стать крестным отцом Северной Кореи — причем во всех смыслах, — родился 15 апреля 1912 года под именем Ким Сон Чжу в селе Намни недалеко от районного центра Мангёндэ под Пхеньяном. Маловероятно, чтобы новость о крушении «Титаника», случившемся в тот же день, достигла этого отдаленного селения, да и всей остальной Кореи. Официальная пропаганда канонизировала дом бабушки и дедушки будущего вождя в Мангёндэ, где он провел несколько лет в детстве, как место его рождения. Сегодня это национальный памятник, музей и важнейшее место паломничества наряду с величественным Кымсусанским дворцом Солнца, где Ким Ир Сен покоится вечным сном в стеклянном саркофаге (автопортрет с дискошаром — разрешен, но только снаружи; в святая святых — ни в коем случае). В 2012 году к нему присоединился его сын Ким Чен Ир, вечный генсек Трудовой партии Кореи.

В начале XX века страна представляла собой изолированное, доиндустриальное и весьма консервативное общество. Его удерживала на плаву строгая классовая иерархия, в которой основная масса населения была крепостными крестьянами, фактически рабами небольшой прослойки коррумпированной аристократии (янбан) под властью слабого и равнодушного императора. Для подавляющего большинства было совершенно неважно, кто его эксплуатирует — корейский ли дворянин или японский колонизатор — и кому на него совершенно наплевать — корейскому императору или японскому наместнику.

Чтобы подкрепить легенду о юном корейском патриоте, пробившем себе путь из самых низов, официальная мифология, равно как и подробные и продающиеся огромными тиражами [63] мемуары самого Вождя, постоянно подчеркивает нищету, в которой якобы прозябала его семья [64]. Это, конечно, небольшое преуменьшение. Семья Ким далеко не была состоятельной, но относилась скорее к нижней прослойке среднего класса в обществе, где абсолютное большинство состояло из крестьян, живущих на полном самообеспечении, и к тому же крепостных. Отец Сон Чжу был учителем, а мать — дочерью директора школы. Важным аспектом семейной истории, о котором мало упоминают в северокорейских источниках, была религия — и родители будущего Вождя, и многие родственники с обеих сторон были активными последователями христианства. Американские миссионеры добились наибольшего успеха как раз на севере Корейского полуострова, так что Пхеньян иногда даже называли Корейским Иерусалимом. Сон Чжу, по слухам, тоже был усердным прихожанином, более того, в отрочестве играл на органе. Один из величайших кумиров Ким Ир Сена, И. В. Сталин, в юности учился на священника, а позднее построил свою формально атеистическую идеологию на откровенно религиозном культе личности.

Урок истории в детском саду Кёнсан в Пхеньяне. Ребята собрались вокруг диорамы, где отмечены (официально признанные) места рождения вождей — Мангёндэ и гора Пэкту. Стена украшена фотографиями с памятными моментами их детства.

В мемуарах стареющий Ким Ир Сен всячески избегает упоминаний о взаимоотношениях с религией. Истовое христианство родителей он называет лишь прикрытием для их участия в освободительном движении. Впрочем, не факт, что это чистый вымысел. Японцы с большой подозрительностью относились к христианам, считая их зараженными западным мышлением. Следовательно, границы между корейцем-христианином и корейцем-националистом естественным образом размывались.

Также имеются все основания полагать, что семья Ким недолюбливала японских оккупантов и мечтала о независимой Корее. И отец будущего вождя, и два его дяди в разное время оказывались в тюрьме за участие в деятельности освободительного движения.

Тем не менее японцы провели в Корее широкомасштабную модернизацию. Они строили заводы и дороги, развивали промышленность, основывали порты и рыли шахты. Они внедряли современные методы земледелия, а дети корейской элиты — куда входили теперь не только дворяне — получали образование в Токио и других японских городах. Горные районы на севере Корейского полуострова были богаты минералами, углем и другими полезными ископаемыми. Именно эту часть страны развивали в первую очередь, и именно здесь было заложено большинство промышленных предприятий. Южная часть Кореи, где мало что было, кроме рисовых плантаций, так и оставалась сельской провинцией, не считая столичного Сеула.

Неравенство в распределении природных ресурсов и, как следствие, в благосостоянии северной и южной частей Корейского полуострова сохранялось в течение многих десятилетий, оно пережило Корейскую войну и последующее восстановление и продержалось вплоть до начала 1970-х.

Между колонизатором и колонией, как это обычно бывает, происходил обмен населением. При колониальных властях, где на руководящих должностях преобладали японцы, Корея пережила наплыв иммигрантов из Японии. Вместе с тем поток переселенцев из Кореи в Японию был как минимум столь же интенсивным: по большей части это были бедняки, желающие попытать счастья в крупных японских городах. На сегодняшний день корейцы остаются самой большой этнической группой в Японии. Японцы называют их дзай-нити, то есть «резиденты». В основном это потомки корейских переселенцев и невольников времен колонизации. Многие из них вошли в ассоциацию северокорейских граждан «Чхонрён», или, по-японски, «Чосен Сорен».