Можно понять, что подавляющее большинство корейцев как могли приспосабливались к сло-рии. Он был одним из немногих героев в борьбе против японских властей, которые в своей жестокости и расизме заходили порой даже дальше, чем немцы в Европе. За это Ким Ир Сена полюбили корейцы — и чувство жило долгие годы после освобождения от японцев.

Во время Второй мировой войны сотни тысяч корейцев вывезли в Японию для работы в военной и гражданской промышленности, для службы в императорской армии. Но самыми унизительными были так называемые станции утешения — военные бордели, основанные японцами по всему Тихоокеанскому региону, в которых десятки тысяч женщин, большинство из них кореянки, «утешали» японских солдат. Теперь Япония насиловала Корею не только в переносном, но и в прямом смысле. И насильник, и жертва — независимо от обстоятельств и культурного фона — на всю жизнь запятнаны чувством стыда. Нередко они пытаются замалчивать это. В консервативной и патриархальной культуре, характерной в равной степени для Кореи и Японии, стыд наложился на унижение, в котором жила угнетенная колония в течение целого поколения. Все это вылилось в общенациональную травму, которая по сей день осложняет отношения обеих Корей с Японией. Вдобавок насильник попросил прощения лишь 55 лет спустя и только у южной половины жертвы насилия. В 2010 году мало кто из действительных участников тех событий еще оставался в живых.

Можно понять, что подавляющее большинство корейцев как могли приспосабливались к сложившимся обстоятельствам и сотрудничали с оккупационными властями. Мало кто мог представить, что японское владычество закончится в обозримом будущем, так что сложившаяся позднее легенда о Ким Ир Сене как о единственном бескомпромиссном и последовательном противнике японских оккупантов вполне правдоподобна.

Тем не менее в действительности борьба с захватчиками то и дело принимала безнадежный характер. Около 1940 года японцы практически уничтожили сопротивление в Маньчжоу-го, и Киму с остатками отряда только и оставалось бежать на восток, в Советский Союз. Здесь они вошли в состав советской армии и направились в военный лагерь под Хабаровском, всего в нескольких десятках километров от китайской границы. Кима назначили капитаном взвода, составленного из его боевых товарищей по маньчжурским операциям, советских корейцев и китайских коммунистов, поддерживающих связи с партизанскими войсками Мао.

Приблизительно в это время сам Ким Ир Сен, а за ним и позднейшая северокорейская историография, совершил характерный маневр, «улучшив» сложившиеся обстоятельства и превратив их в великий и неприступный миф. Принятая в Северной Корее официальная и единственно истинная версия событий гласит, что в течение всей Второй мировой войны Ким Ир Сен по-прежнему боролся против японцев с «секретных баз» на священной горе Пэкту на севере Корейского полуострова — до тех самых пор, пока он (а вовсе не американцы и не советская Красная армия) не вынудил японцев капитулировать в 1945 году. Согласно той же версии, сын Вождя Ким Чен Ир родился в одном из партизанских лагерей на горе Пакту, буквально под градом вражеских пуль. На самом деле Ким Ир Сен провел то время в Советском Союзе, восстанавливая силы после добрых десяти лет игры в кошки-мышки с могущественным врагом в условиях сурового и безжалостного климата, когда зимой температура часто опускалась до минус сорока. То же можно сказать о двух-трех десятках его выживших братьев по оружию, с которыми он бежал из Маньчжурии. Многие из них позднее стали его верными союзниками во власти, в том числе его будущая жена Ким Чен Сук, присоединившаяся к его отряду несколькими годами ранее. Они поженились, как только прибыли в Советский Союз, и в 1942 году[67] в поселке Вятское, рядом с военной частью, у них родился первенец — Ким Чен Ир.

За пять лет относительно спокойной и безопасной жизни Ким Ир Сен наладил отношения с советскими офицерами, на которых произвел хорошее впечатление. Он был покладистым и беспрекословно подчинялся старшим по званию, при этом имел авторитет и пользовался уважением своих солдат. На него, в свою очередь, произвело большое впечатление слепое поклонение советских людей «отцу народов» Сталину, напоминавшее беспрекословную верность японцев своему императору. Это так ему понравилось, что впоследствии он включил культ личности в «самобытную» политическую систему Северной Кореи.

Портрет Вождя в образе молодого героя сопротивления: Ким Ир Сен, Ким Чен Сук и маленький Ким Чен Ир запечатлены на фоне священной горы Пакту в разгар освободительной борьбы против японцев (полностью выдуманный эпизод).

1945–1950: Освобождение и разделение

Когда атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки в августе 1945 года, наконец вынудили японцев капитулировать, победители договорились отдать Корейский полуостров под управление СССР и США, пока на нем не восстановится порядок и не пройдут свободные выборы. Американцам досталась южная часть полуострова до 38 градуса северной широты, а Советскому Союзу отошли земли к северу от него.

«Освобождение» страны на самом деле стало переходом под власть новых оккупантов — очередная итерация вечного проклятия креветки среди китов. Вдобавок страну впервые за много веков разделили на две приблизительно равные части.

Примерно через месяц после капитуляции Японии советский военный корабль пришвартовался к причалу в портовом городе Вонсан. На его борту находился Ким Ир Сен, впервые ступивший на мирную корейскую землю и облаченный в советскую военную форму. Один хитрый старый голливудский продюсер как-то сказал, что удача — это то, что случается, когда возможность выпадает подготовленному [68]. Русским нужен был лояльный корейский руководитель с безупречной политической репутацией и высоким градусом патриотизма, не запятнавшийся сотрудничеством с оккупационными властями, в отличие от основной массы корейской элиты. В пользу Кима говорило и то, что после стольких лет в изгнании у него практически не было контактов в самой Корее, что делало его зависимым от советских благодетелей, по крайней мере поначалу. И Ким был полностью готов играть отведенную ему роль. Тем временем отношения между СССР и США стремительно остывали: дело шло к холодной войне. Стороны неохотно мирились с присутствием друг друга на Корейском полуострове — лакомом кусочке в стратегически важном регионе. И вместо обещанных всеобщих выборов в 1948 году Корею официально разделили на два независимых государства.

Вполне естественно, что корейцы не обрадовались положению дел: Ким Ир Сен был недоволен, его южнокорейский коллега Ли Сын Ман был недоволен, население их стран было недовольно. Большинству корейцев разделение показалось несправедливым и противоестественным, и главы обеих половин жаждали воссоединить страну, каждый под своим руководством. С самого момента разделения осенью 1948 года демилитаризованная зона, устроенная вдоль 38-й параллели, являлась предметом малых и больших стычек между северо- и южнокорейскими войсками. Параллельно Ким и Ли настойчиво требовали у своих начальников в Москве и Вашингтоне разрешения на полномасштабную войну. К большому разочарованию воинствующего Ли, американцы не прислали ему тяжелое вооружение. Они вполне резонно опасались, что при первом же удобном случае он обратит его против северного соседа.