– Да я боюсь не справиться с управлением, а не переживаю по поводу, какого роду-племени чиновники.

– Учителя хвалили тебя, и канцлер тоже, вот он и предложил дать тебе возможность испытать и проявить себя.

– Отец, я тебе уже говорил, что хотел по весне отправиться в королевство Кармина и, совершив помолвку с младшей принцессой, привезти ее в королевство, а на обратной дороге забрать свою дочь.

Король задумался на какое-то время. Пауза затягивалась, и Дарку вдруг показалось, что она никогда не кончится.

Наконец король сказал:

– Ты не доверяешь моим послам?

– Отец, мы уже обсуждали это. Я же рассказывал тебе, как мы с ней расстались. Вот я и хочу сам услышать от нее или «да», или слова отказа.

Дарк первый раз за все время, что находился во дворце, назвал короля отцом, и это было так неожиданно, что на некоторое время выбило Грегора из колеи. Он даже забыл, что хотел спросить у Дарка, и сидел молча, переваривая, как назвал его сын. «Отец. Наконец-то он назвал меня своим отцом…»

У короля даже увлажнились глаза, и Грегор, чтобы скрыть, как он отреагировал на слова Дарка, опустил голову и проговорил:

– Хорошо, сын, иди, а я все обдумаю.

Когда Дарк был почти у двери, король все-таки задал вопрос, не дававший ему покоя:

– Хорошо, а если она тебе откажет, что будешь делать?

– Отец, мы же с тобой это уже обсуждали. Хорошо, я повторю, что говорил и раньше: в случае отказа я вернусь, и ты подыщешь мне пару по своему разумению, – пожал плечами Дарк.

– Хорошо, сын, иди, – проговорил король с потаенной радостью.

И ему пока самому было неясно: эта радость оттого, что наконец-то Дарк назвал его отцом, или оттого, что тот принял решение, а значит, не будет страдать и делать глупости в случае отказа принцессы. Королю очень не хотелось отпускать Дарка, он теперь переживал за него как ни за кого другого из своих детей. Но вместе с тем он прекрасно понимал, что ему его не удержать, и заранее с этим смирился.

Пусть все идет так, как задумано Спасителем.

* * *

Истанга Арива, младший сотрудник исследовательской капсулы империи Форинс, в звании капитана, пробежалась пальцами по клавиатуре, и голографическое изображение куратора этого сектора втянулось в круглый диск информатория. Еженедельный отчет наблюдения за планетой Зен-1743-АР закончился.

Нажав кнопку селекторной связи, она доложила своему непосредственному начальнику и учителю о завершении отчета.

– Хорошо, подходи в пятнадцатый сектор станции, есть интересные данные, – услышала она в ответ.

Истанга нехотя встала с кресла и направилась к двери.

Она уже пятый цикл находилась на станции. После окончания университета и получения лейтенантских погон Истанга по распределению попала в исследовательский центр. Как она радовалась, что ее взяли младшим сотрудником на исследовательскую капсулу, какие перспективы себе рисовала! Дура. Это сейчас, после пяти лет службы, она понимала, что именно таких, как она, и сливали на подобные космические базы, где нет ни движения вперед, ни карьеры, а есть только монотонность будней и надоевшие лица нескольких десятков сотрудников.

Основная масса этих молчаливых рабочих лошадок были направлены сюда в основном за ту или иную провинность или небрежение правилами и обязанностями на прежнем месте службы. Бывали еще дети состоятельных родителей, занимающих немалые посты в империи, но те находились на базе не более года, этого вполне хватало для удачной карьеры под присмотром предков.

Истанга же была сиротой, и некому было побеспокоиться о ее судьбе после окончания учебы. И хотя у нее были лучшие показатели на их курсе, но вот она здесь, а те, кто учился намного хуже, сейчас отдают ей указания. Как, например, Тхалег Сакут, куратор их сектора. Конечно, имея папой инспектора южного прайда, это и неудивительно. Это и вывело сегодня из себя девушку, когда она узнала в новом кураторе одного из самых бездарных учеников их курса.

– Что-то долго вы шли, мадемуазель, – усмехаясь, проговорил полковник Томазо Гурот, прекрасный ученый и бессменный руководитель станции. Почему он здесь, никто не знал, а он сам на эту тему никогда не распространялся.

– Да нет у меня настроения, вот ноги и заплетаются, – сказала Истанга.

Полковник Томазо Гурот был ее начальником и наставником. Он относился к ней как к дочери: учил, поддерживал, гасил конфликты, особенно в первые месяцы ее пребывания на капсуле. Как и везде, ей пришлось притираться к коллективу, а коллективу – к ней, и не всегда это проходило гладко.

– Не расстраивайся ты так, девочка, все у тебя будет хорошо. Послужишь еще немного на станции, а потом ведь для тебя все дороги открыты. Да и счет в банке будет радовать глаз.

– Вам бы все шутить… Хотя насчет банка вы, может, и правы, – проговорила она.

Оклады им начислялись неплохие, и все перечислялось на счет: тут-то деньги были не нужны. А там и правда скопилась уже очень приличная сумма.

– Ладно, смотри сюда. Помнишь хомина с последней установки аппаратуры?

– Да я его и не забывала.

Томазо с интересом взглянул на Истангу.

– Ой, – сказала она, сообразив, что ляпнула, и прикрыла рот рукой.

Учитель грустно усмехнулся и обнял девушку за плечи.

– Я понимаю тебя, – проговорил он – ты ведь имеешь право репродукции…

Девушка кивнула головой, и на ее глаза навернулись слезы.

– Ладно, учитель, не будем о грустном, – наконец справилась она с собой. – Что вы там хотели мне сообщить?

– Хм, в общем, я провел полное обследование ДНК и крови этого парня, которые взяли в тот раз, также наложил последние антропологические и генетические исследования группы «Великий рассвет», загрузил все в информаторий – и вот результат. Выходит, что его показатели полностью совпадают с нашими. Антропология один в один, генетика – тоже, лишь ауксология абсолютно другая. Но это и понятно: физические нагрузки на планете резко отличаются от наших, что и приводит к развитию мышечной массы и костного каркаса, вернее скелета аборигенов. Многие из них выше, сильней нас. Я ничего не скажу о других аборигенах, но этот хомин генетически похож на тебя, или меня, или даже на техника Ильса, хотя тут и могут возникнуть сомнения. – И Томазо весело засмеялся.

Техник-инженер Ильс Прош был ужасно волосат, имел низкий лоб, массивные надбровные дуги и тяжелую, выпирающую нижнюю челюсть, что делало его похожим на обезьяну с планеты Туктаро. Правда, это не мешало ему быть очень грамотным и умелым инженером, умеющим справиться со многими техническими вопросами, периодически возникающими на станции.

– При