– Про какого именно?

– Про какого-нибудь интересного.

– У меня не было неинтересных, я не продаю аспирин в деревенской аптеке.

– Тогда расскажите мне про последнего.

Аптекарь поставил чашку, сложил на груди руки и стал смотреть в камин.

– Ну что ж, как скажете. Мой последний пациент был прекрасным человеком. Он пожил довольно долго, хотя врачи старались внушать ему, что его песенка будет спета уже буквально на первом куплете. Он был жизнелюб. Много сделал, много заработал.

– Он болел?

– Его организм болел, но он сам не давал болезни шанса. Очень долгое время не давал, пока однажды все-таки не зазевался и не дал слабину. Я принял его заказ, потому что мне импонируют люди, которые относятся к жизни с уважением. Достойные люди. Они хотят сохранить достоинство до самого конца, хотя жизнь далеко не всем дает такое право и такую возможность. Жизни иногда как раз нравится согнуть человека в дугу, унизить и растоптать его на глазах у других… Я иду навстречу не всем. И мои лекарства недешево стоят.

– Да, я помню. Это не аспирин из деревенской аптеки. Так вы спасли вашего достойного пациента?

– Разумеется. – Аптекарь повернулся ко мне и улыбнулся. – Я помог ему.

– И как он сейчас? – спросила я.

– Я думаю, неплохо.

– Вы с ним говорили после того, как вылечили?

– Говорил? – Он усмехнулся в усы. – Это было бы весьма затруднительно… Возможно, вы не совсем меня поняли. Он не просил его вылечить, он просил ему помочь. Но, надеюсь, он доволен. Он знал, куда он шел. – Аптекарь сунул руку в карман и достал те самые четки, на которые я обратила внимание еще в прошлый раз.

– Я не совсем вас поняла.

– Значит, это и не нужно. Возьмите наконец нугу.

– Благодарю вас.

Я снова услышала ангелов. Эта итальянка была гениальна, ради таких десертов я могла бы стерпеть от нее еще одну трепку.

– То есть вы помогаете только избранным?

– В основном. Но у меня тоже есть слабости, и я им потакаю. Стоят они недешево. Мне нужно зарабатывать деньги, это необходимо, и мне это нравится. Так что я их зарабатываю. – Он говорил, а его пальцы методично перебирали разноцветные крупные четки на красном шнурке – некоторые были сделаны из каких-то ярких камней, другие – металлические, а одна, похоже, была даже из золота.

– Понятно. Значит, и предпоследний ваш пациент был тоже весьма достойным?

– Нет, – покачал головой Аптекарь. – Вы знаете, вот он как раз был просто отъявленным мерзавцем. Дивной скотиной, агрессивной и неуправляемой. Но за него очень просила его жена. И у нее теперь все хорошо.

– А ваши пациенты никогда вам не угрожали?

Я не могла не спросить об этом. Я должна была выяснить хоть что-то. По крайней мере он дал бы мне дельный совет, как знать.

– Угрожали? Мне?

– Да. Если оставались недовольным результатом.

– Таких у меня не было. Если человек пришел ко мне и я согласился сделать для него средство, он останется доволен. Это дело чести, иначе я не возьмусь за заказ.

– Но вы ведь беретесь не за все. Некоторых вы отвергаете. Вы мне только что об этом сказали.

– Да-да, так и есть. И если уж вам так любопытно, то мои отвергнутые клиенты порой пытались мне угрожать. Ругались, кричали, пытались запугивать.

– И вам не было страшно?

– Моя дорогая, запомните одну вещь. Сильнее всего пытается напугать тот, кто сам больше всего боится. Так что я никогда не придавал этому слишком большого значения.

Я молча полезла в сумку и протянула ему конверт с фотографией. Не знаю, зачем я это сделала. Аптекарь отложил четки и достал снимок.

– Ах, как гадко, – сказал он спустя минуту. – Некоторым мне хочется подсыпать чего-то такого, чтобы у них отсохли руки. Кажется, у меня где-то есть такой порошок. – Он посмотрел на меня, но я не улыбнулась его шутке. – Вы напуганы?

Я кивнула.

– Напрасно, – покачал головой Аптекарь. – Я думаю, это ему и нужно. Для многих женщин самое главное – их красота. Они за нее боятся, это же ценность. Он бьет именно сюда. Просто и прямо. Но вы ведь не такая. Вы умненькая, вас не возьмешь примитивными страшилками. Он плохо вас знает. А значит, не подобрался пока на опасное расстояние. Швыряется репейниками, как глупый мальчишка. Ерунда. Порвите и выкиньте.

– Прямо так?

– Прямо так.

Я не успела ничего сказать, как ловкие пальцы Аптекаря одним движением разорвали фотографию, сложили половинки и порвали еще раз и еще. Он бросил обрывки в камин, и мой страх куда-то подевался, я смотрела на бумажные клочки и чувствовала, что мне стало намного спокойнее. Хотя я понимала, что это просто фокус, а в жизни все серьезнее, но слова Аптекаря были убедительны, и мне хотелось в них верить. И хотелось, чтобы все теперь пошло по-другому. Выгнать из жизни страх и позволить себе наслаждаться любыми другими эмоциями. Хотя бы любопытством.

– Ваши четки – как будто из музея, – улыбнулась я. – Никогда таких не видела.

– Я всегда их держу при себе. – К счастью, Аптекарь откликнулся на перемену темы.

– Талисман на удачу?

– Нет, скорее рабочий инструмент. Таких больше ни у кого нет, я специально их заказывал. Видите, тут все: металлы, минералы, камни. Элементы… И когда они соприкасаются…

И тут раздался звонок. Аптекарь резко переменился в лице, быстро поднялся и вышел из комнаты. Через минуту он вернулся.

– Я очень прошу извинить меня, но мне нужно открыть дверь. Это немного странно, потому что обычно ко мне никто не приходит без звонка. Но я должен посмотреть, кто там.

– Конечно, конечно, – кивнула я, и он снова скрылся в коридоре, а я потянулась за конфетой, предвкушая удовольствие.

Как странно устроен наш организм: еще несколько минут назад меня била дрожь, а теперь я с наслаждением уписывала сладости и не думала ни о чем дурном. За окном разливалось весеннее тепло, а из глубины дома доносились голоса. В одном из них я четко узнавала ровные интонации Аптекаря, но вот второй голос был далеко не так спокоен. Сначала мне показалось, что они ссорятся, но потом я услышала, что собеседник Аптекаря о чем-то его просит. «Невозможно», «отчаянно», «пожалуйста»… Слова долетали до меня урывками. Я вспомнила совет Аптекаря не докапываться до сути и взялась за новое пирожное, но тут в дверях комнаты возник сам Аптекарь.

– Мне весьма неловко… – тихо сказал он. – Но я вынужден просить вас уйти. Это очень срочное дело.

– Хорошо, – легко согласилась я. – Я уже и так