Спустившись вниз, Чен знаком приказал своим людям затаиться и быть наготове. Оставив «узи» в надстройке, капитан вынырнул на палубу и направился к бассейну.

На этот раз улыбка китайца выглядела несколько фальшивой, но большого значения это уже не имело. Шансов на спасение ни у Лопухина, ни у его людей практически не осталось.

При приближении Чена к бассейну члены экипажа, находившиеся на палубе, пришли в движение. Вроде бы осматривая оборудование, все трое начали незаметно приближаться к Лопухину.

Кольцо сжималось, но ни сам Лопухин, ни его телохранитель ни о чем не подозревали. Все выглядело очень буднично. Озабоченные работой, вьетнамцы как обычно сновали по палубе. На то, что в руках у всех троих вдруг появились увесистые ключи, внимания никто не обратил.

Приблизившись к бассейну, капитан Чен одарил олигарха фальшивой улыбкой и замер на почтительном расстоянии от него. Лопухин на появление китайца никак не отреагировал.

К мутным потокам грязи в бассейне он уже потерял всякий интерес и теперь с нетерпением поглядывал через плечо за борт. Шлюпка покачивалась на волнах в отдалении, времени прошло уже предостаточно, а Костя на поверхности все не показывался.

В свою очередь, капитан Чен нетерпеливо поглядывал наверх. С секунды на секунду оттуда его люди должны были открыть огонь по баку. Находившийся на носу судна охранник представлял собой идеальную мишень. Подстрелить его с надстройки не составляло никакого труда.

Сразу после этого и должен был начаться захват Лопухина. Жить олигарху тоже оставалось недолго, но перед смертью ему еще предстояло побеседовать с Джоном Ли.

По части пыток Джо мало в чем уступал своему старшему брату Гарри. Допрос Лопухина, в общем-то, не входил в задачу Чена, но китаец не сомневался, что «гаспадина судовладелес» выложит о сокровищах все, что знает, и даже сверх того...

Из надстройки к дымовой трубе было два пути. Двое вьетнамцев направились по коридору к двери левого борта, третий – правого.

В наружных дверях надстройки круглые иллюминаторы располагались довольно высоко. Для низкорослых вьетнамцев это создавало дополнительные проблемы. Синхронно подкравшись к выходам, они принялись осторожно выглядывать наружу.

Труба располагалась по центру надстройки, а двери – по краям. Чтобы увидеть шезлонг, вьетнамцам приходилось вставать на цыпочки, упираться лбами в края иллюминаторов и коситься.

Шезлонг худо-бедно просматривался и через одну, и через вторую двери, но охранника ни в нем, ни поблизости не было. Один из вьетнамцев, Ван Донг, перебежал с левого борта на правый, а потом вернулся обратно. Охранник в поле зрения пиратов так и не появился. Выглядывать его дальше было бессмысленно, и Ван Донг отправился на разведку.

Оставив «беретту» напарнику, он вышел на палубу с отверткой. Выглядело это вполне естественно при том, что отвертка в руках Донга была едва ли не опаснее «беретты». Убитый в надстройке охранник был на его совести.

Вынырнув из надстройки, Донг тут же почувствовал, что за ним наблюдают. Не показывая этого, вьетнамец с сосредоточенным видом направился к ограждению.

Изучив небольшую коробку, к которой подходил провод в металлорукаве, Донг наконец оглянулся. Наблюдавший за ним охранник стоял наверху, на навигационной палубе. Левой рукой он опирался на леерное ограждение, правой держал на плече «АК-74» с подствольным гранатометом.

Фамилия охранника была Карпухин. За свои двадцать семь лет он успел повоевать и научился не доверять никому, даже самому себе.

Именно Карпухин накануне нагнал такого страха на капитана Чена, и именно он теперь неотрывно следил за Донгом. Под его пристальным взглядом вьетнамец развернулся и направился обратно к надстройке. Карпухин следил за каждым его движением, так что на фокус с отверткой Донг уже не надеялся.

После короткого совещания вьетнамец снова вынырнул на палубу. Дверь он за собой не прикрыл и направился прямиком к трапу, ведущему на навигационную палубу. Трап был один, располагался он посреди судна, напротив дымовой трубы.

Донг взялся правой рукой за поручень, поставил ногу на первую ступеньку и наконец повернулся лицом к охраннику. Тот по-прежнему хмуро смотрел на вьетнамца сверху и, похоже, не испытывал по этому поводу никаких комплексов.

Донг с непроницаемым видом начал подниматься по трапу. То, что русский неотрывно следил за ним и не собирался отворачиваться, было только на руку пиратам. Донг должен был отвлечь внимание охранников от выходов, чтобы его сообщники могли выскользнуть на палубу.

Трап едва слышно постанывал под босыми ногами Донга. Ветер свистел в леерном ограждении. Карпухин пялился на вьетнамца. Выражение его лица было такое, словно он рассматривал под микроскопом букашку.

Когда Донг одолел большую половину трапа, Карпухин вдруг сказал:

– Эй, узкоглазый! Ты дверь забыл закрыть!

– Сиво-сиво? – повернул голову Донг.

– Уши мыть надо с динамитом! Дверь, говорю, закрой, понял?

На какой-то миг Донг растерялся. Карпухин был прав. Погода стояла довольно жаркая. В надстройке работал кондиционер, поэтому все наружные двери полагалось за собой закрывать.

– У нас поломка, – нашелся Донг. – Я здесь проверять, другой снизу кричать. Если закрыть дверь, будет не слышна.

– Да? – хмуро переспросил Карпухин.

– Да, – растянулся в приторной улыбке Донг.

– Ладно, валяй, – кивнул Карпухин.

Все войны, в которых он участвовал, произрастали на фоне национальных конфликтов. Из-за этого ко всем нерусским Карпухин относился с особой настороженностью. Когда Донг двинулся в обход навигационной палубы, охранник продолжил следить за ним через плечо.

Никаких конкретных подозрений у Карпухина не было. Он просто выполнял свою работу, и делал это хорошо. Донг двигался по навигационной палубе, Карпухин за ним следил, не сходя с места.

Это не помешало ему две минуты спустя уловить движение внизу. Быстро опустив голову, Карпухин увидел, что из приоткрытой двери выглядывает еще один вьетнамец. Увидев охранника, он расплылся в улыбке.

Улыбка эта показалась Карпухину испуганной и фальшивой. Он мгновенно оглянулся и уловил во взгляде Донга нечто такое, что заставило его тут же сдернуть с плеча автомат...

С какого-то времени Костя начал чувствовать себя все увереннее и увереннее. Мрак уже не пугал его. Он вдруг ощутил необыкновенный прилив сил, как будто и не было двухлетнего перерыва в погружениях.

Страх ушел без остатка. Движения Кости стали так же отработанны и стремительны, как и много лет назад. Глубина насытила его силами. Он вернулся в свою стихию, и это было прекрасно.

Душа Кости пела. Он понял, что был излишне осторожен, и за один раз погрузился без остановки на целых десять метров.