Исчезновение Серафимы стало для него болезненным ударом, хотя Костя и старался это скрывать. Море, когда-то ставшее ему вторым домом, отняло у него самого дорогого человека. Вернуть Серафиму было уже невозможно, но добраться до ее убийц Костя был просто обязан.

Погружение даже на небольшую глубину – достаточно сложное и опасное дело, требующее постоянной концентрации и внимания. Простым оно кажется только дилетантам. Однако за плечами у Кости было столько погружений, что все действия он выполнял автоматически.

Так называемое «продувание», то есть выравнивание давления во внутреннем ухе, носоглотке и легких с давлением воды, Костя делал по своей собственной методике. Это позволяло ему погружаться очень быстро, не рискуя при этом получить баротравму легких или разрыв барабанных перепонок.

Спланировав на дно, Костя тщательно осмотрелся в темноте и только после этого потянулся за фонариком. Экипировка Кости выглядела довольно странно. Оценить ее по достоинству мог только высокий профессионал, а таких на «Азовском море» не было.

Фонарь, который включил Костя, не отличался большими размерами. Его мощность также была сравнительно невелика. Однако узкий фокусированный луч позволял рассмотреть на дне едва ли не каждую песчинку. Свет специальной галогенной лампы буквально прорезал толщу воды.

«Азовское море» пропахало на дне широкую, почти тридцатиметровую полосу. Искать на ней что-либо было бессмысленно, и Костя направился к оконечности банки. Обследовать ему предстояло довольно большой участок дна от полосы до обрыва.

Отметив границу участка ориентирами, Костя приступил к методичному прочесыванию дна. Работа была нетрудной, но очень муторной и трудоемкой.

Костя скользил в толще воды, впереди него скользил по дну луч фонаря. Песчаные волны проплывали внизу, сменяя одна другую. Время в тишине и сумраке шло практически незаметно.

После погружения Кости прошло около двадцати минут. Все это время Лопухин добросовестно проторчал у бассейна, вглядываясь в мутные потоки грязи, извергавшиеся на решетку.

Капитан Чен с угодливой улыбкой держался поблизости. Джон Ли приказал ему не отходить от олигарха ни на шаг и подслушивать все телефонные разговоры. Когда телефон Лопухина зазвонил, Чен вроде бы невзначай подался к самому бассейну и навострил уши.

– Алло! – буркнул в трубку Лопухин, не отрывая взгляда от решетки.

– Шеф, это я! – возбужденно проговорил Бронский.

– Подтверждение из Сингапура пришло?

– Нет, шеф, не пришло, поэтому я и звоню!

– А в чем дело? – нахмурился Лопухин.

– Все это очень странно, шеф! Нас соединили с помощником Гарри Ли. Он сказал, что Гарри болен. Мы объяснили ситуацию. Помощник выслушал нас и сказал, что не очень владеет этим вопросом, но попытается все выяснить и помочь. Конкретных сроков он не назвал, но пообещал перезвонить, как только отыщет договор...

– Он что, отказался прислать подтверждение?

– В том-то и дело, шеф! То есть прямо он, конечно, не отказался, но вы же знаете эти восточные штучки! Секретарша соединила нас с ним только через пять минут, понимаете? Очень похоже, что за это время Гарри Ли объяснил помощнику, как и что говорить...

– Чушь! – оборвал Бронского олигарх.

– Это не только мое мнение, шеф! Метлицкий тоже так думает! Он хочет с вами поговорить. Дать ему трубку?

– Позже! – рявкнул Лопухин. – Подождите, я сам перезвоню в Сингапур...

Отключив телефон, он раздраженно оглянулся и отошел к борту «Азовского моря». По дороге отыскал в памяти номер офиса Гарри Ли и нажал кнопку.

Дозвонился он быстро, но результата это не принесло. С восточной учтивостью ему объяснили, что господин Ли болен, но как только оправится, обязательно перезвонит господину Лопухину сам.

Помощник Гарри, в свою очередь, заверил олигарха в том, что непременно отыщет злосчастный договор и немедленно отправит в Москву подтверждение.

Отключив телефон, Лопухин хмуро уставился за борт. То, что все это неспроста, было яснее ясного. Подозрения Кости подтверждались. Гарри Ли явно темнил, но какой во всем этом смысл, Лопухин все еще не мог понять.

Когда в его руке снова зазвонил телефон, олигарх невольно вздрогнул.

– Алло! – сказал он, поднеся трубку к уху.

– Шеф, это опять я! С вами срочно хочет поговорить Метлицкий!

– Давай...

– Здравствуйте...

– Здравствуй! Что ты обо всем этом думаешь, я имею в виду, как юрист?

– Во-первых, договор наверняка подменили представители Гарри Ли, когда текст был уже согласован! Вернее, они подменили не весь договор, а только одну страницу в нашем экземпляре. Ту, на которой были указаны сроки действия.

– Так. А зачем это им понадобилось? Какие из этого вытекают юридические последствия, кроме неприятностей с налоговой?

– Последствия, шеф, могут быть самыми непредсказуемыми! Я как раз потому и звоню, чтобы вас предупредить!

– Ну?

– Пять минут назад я связался с Мурзиным и обрисовал ситуацию...

– А кто это?

– Юрист-международник, специалист в области морского права.

– Так. И что он сказал?

– Он настоятельно рекомендовал вам немедленно покинуть судно!

– Какого черта?

– Ситуация чревата самыми непредсказуемыми последствиями, шеф! Вам надо как можно скорее оставить судно!

– Ты можешь объяснить все толком?

– Да. То есть... В общем, ваша охрана вооружена, ведь так?

– Конечно. Ну и что?

– Гарри Ли в любой момент может объявить, что принадлежащее ему судно захвачено пиратами!

– Что за чушь?! При чем тут пираты?

– Это не чушь, шеф! Согласно Женевской конвенции об открытом море 1958 года и Конвенции ООН по морскому праву 1982 года вы – пираты, незаконно захватившие в открытом море гражданское судно! Состав преступления налицо! Стоит Гарри Ли сделать официальное заявление – и вы превратитесь в международных преступников. Даже если нам удастся отбиться от обвинения в России, то за границу вы уже не сможете выехать до конца жизни. В международном праве нормы относительно пиратства такие же, как и относительно угона воздушных судов. Любая страна будет обязана арестовать вас и передать сингапурским властям! Это очень серьезно, шеф, вам следует как можно скорее покинуть судно...

Уткнувшись в полосу, оставленную на дне «Азовским морем», Костя машинально посмотрел на компас и развернулся.

Рядом с компасом тускло светилось табло таймера. Согласно его показаниям с начала погружения прошло уже около сорока минут, а Костя пока так ничего и не обнаружил.