Гаранин и сам не понял, как это случилось. Просто почувствовал. В том, как тихо и безмолвно лежала эта замотанная в бинты девушка, было что-то от страшной сказки про мертвую царевну. Про заблудившуюся в лесу Красную Шапочку. Да, сначала ей повстречался серый волк. Но на этом горести не закончились, она еще и заплутала. И теперь ему, Арсению, предстоит помочь ей найти дорогу на опушку – раз уж больше некому. А для этого требуется отыскать дорогу самому. Или проложить новую.

И впервые за всю неделю он, наконец, сообразил, с чего начать.

В ее дневнике почти не имелось точных указаний. Ни полных имен, ни адресов. Но все же приметливый человек мог выудить крупицы. Например, ее дом с длинным карнизом. На первом этаже магазины. Другое дело, что таких домов в городе наверняка огромное количество. Или не огромное, но нет никакой базы данных, по которой можно просмотреть их перечень.

Поэтому Гаранин особенно обрадовался новости, что девушка работала в кофейне. И не только потому, что в прошлом сентябре она обустроила свою жизнь. Возможно, она числится в кофейне и по сей день. Не в ресторане, не в столовой и не при кухне отеля. В кофейне, где за десерты отвечает некая Мария, а в меню нет ничего, кроме недлинного перечня стандартных тортов.

Впереди было два выходных дня. Когда в половине шестого пятницы поток неотложных дел, наконец, иссяк, Арсений тут же загрузил поисковик в браузере. Результат его несколько ошеломил. В их (отнюдь не самом крупном) городе имелось двести сорок восемь кофеен. К такому он не был готов. Двести. Сорок. Восемь.

По какому принципу девушка выбирала место работы? Ближе к дому? Ближе к центру? Если бы она отправилась работать по специальности школьным учителем, это облегчило бы поиски, но что уж теперь… Гаранин распечатал список, вывел результаты на карту и принялся проверять одно заведение за другим. Там, где имелись сайты, он просматривал меню. Одиннадцать закрытых вкладок спустя он все же сообразил, что меню с момента трудоустройства могло претерпеть изменения. Тем более что Джейн Доу, кажется, обладала достаточно настойчивым нравом. Если, допустим, спустя месяц или два ей удалось убедить хмурую Машу отказаться от старой рецептуры горячего шоколада, то, может, в десертном листе появились и совсем новые позиции? Он собрался начать заново, но вдруг вздохнул и отодвинул клавиатуру.

«Не знаешь, как поступить, – доверься чуйке» – так всегда говорила бабуля Нюта.

В том, что касалось интуиции, Арсений собой гордился. По крайней мере, медицинской интуицией уж точно. Кое-что наверняка могло бы объясняться обширным опытом, например, его предчувствие близкой смерти пациента. Скорее всего, это горячее и пульсирующее, вопреки расхожему мнению о «холодном дыхании», ощущение было неразрывно связано с мельчайшими деталями, которые не успевает отслеживать и формулировать сознание, но подсознание все-таки считывает. Что-то в оттенке кожи, в ритме дрожащего под челюстной костью пульса, в температуре тела… В общем, что-то вроде этого наталкивало его на мысль, что пациент скоро отойдет. Иногда эта мысль появлялась, казалось бы, совсем некстати, в середине неплохо идущей операции, когда молчали приборы, чей визг обычно предваряет летальный исход. И все же Гаранин редко ошибался. Как будто за несколько минут перед смертью Некто, куда более крупный и значительный, чем все присутствующие, вдруг входит через закрытую дверь и встает совсем рядом. И если в каком-нибудь метафизическом слое и есть тот, кого древние греки называли Танатом, это наверняка он.

Сейчас Арсений понадеялся, что интуиция может сослужить ему добрую службу и в другой области.

Он доехал до самого центра, сошел на углу Школьной и проспекта и через три минуты остановился на главной площади, чутко прислушиваясь к внутреннему голосу. Какое направление выбрать? Стрелка мысленного компаса бестолково крутилась, словно попала на полюс.

И наконец – замерла.

Два часа спустя он мог лишь криво улыбаться при одном воспоминании о своих тщетных надеждах. Ага, интуиция, как же. Детский сад, в самом деле. С таким же успехом можно было тянуть соломинку. Откровенно говоря, даже идя по компасу, настоящему, географическому, можно было соблюсти поиски более систематические, чем это бессмысленное шатание!

Он обошел пять кофеен. В пятничный вечер в каждой из них оказалось довольно людно, и тихая погода только способствовала наплыву посетителей. В каждой из них Арсений шагал прямиком к администратору, и тот, в первую секунду еще дежурно улыбавшийся, в следующую смотрел с подозрением, выслушивал вопрос про кондитера Марию, нехотя качал головой и, наконец, полностью утрачивал всякую дружелюбность и заинтересованность.

– Так вы пройдете за столик? – все-таки уточняли некоторые из них, остальным намерения Арсения были предельно ясны и без этого вопроса.

В шестой по счету кофейне администратора не нашлось вовсе. Персонала не наблюдалось ни за стойкой, ни у кассы, но, судя по отсутствию недовольных и нетерпеливых взглядов посетителей, такое положение дел было не постоянным. Арсений присел за крайний столик, чтобы при возможности быстро подняться.

– Готовы сделать заказ? – раздалось у него над ухом минуты три спустя.

– У меня еще и меню-то нет, – буркнул довольно раздосадованный Гаранин.

– А, – отозвалась молоденькая девушка с ярко подведенными глазами. Она быстро порхнула к стойке и вернулась оттуда с простым листком бумаги, помещенным в потрепанный полиэтиленовый файлик. – Вот, возьмите.

– Спасибо. Скажите, вашего кондитера зовут, часом, не Маша?

Девушка удивленно улыбнулась:

– У нас и кондитера-то нет. Сейчас. Вообще была, но сейчас нет.

Черт. И тут неудача.

– Ладно. Принесите мне какао.

Густо прорисованные черным брови, так не вязавшиеся с обесцвеченными волосами, взлетели вверх. Видимо, по случаю летнего периода такой заказ был редкостью, все больше мохито и кола со льдом.

– У нас нет какао, только горячий шоколад.

Арсений усмехнулся, примерно представляя, какие мысли возникли бы у его Джейн Доу при таком ответе. Он, никогда не видевший ее лица – по крайней мере, до всего с нею приключившегося, все-таки живо представил себе юное веселое лицо с потеплевшими от улыбки глазами.

– Несите.

Через десять минут ожидания, которые Арсений провел, скучающе изучая посетителей, официантка опустила перед ним высокую чашку на блюдечке.

– Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо. – Он сразу же отдал деньги, не намереваясь задерживаться долго.

Первый глоток он сделал равнодушно. Но теплая пена еще не успела растаять на губах, как язык уже распробовал все градации вкуса. Это было не какао, тут девушка душой не покривила. Наверное, впервые в жизни Арсений узнал, что такое горячий шоколад и о чем с таким вдохновением писала Джейн. Этот напиток, и не напиток даже вовсе, а десерт, ничуть не походил на то сероватое пойло, которым потчевали когда-то в школьной столовой, с молочной пленкой, пристававшей к небу и будившей в нем рвотный позыв. Нет, сейчас рот его распробовал вязкое, густое лакомство с пряным и терпким ароматом, сливочной нежностью и остротой, куснувшей за кончик языка. Пикантная коричная нотка тут же уступила место мощному кардамоновому аккорду, и Арсений, едва успев сделать глоток, тут же снова припал к чашке, как к живительному источнику.