Эрншо кивнул через плечо:

— Стоял рядом с домом Лесли, разговаривал с этим… ослом Хоресом Прайсом. — Лицо его омрачилось, ибо банковские менеджеры избегают употреблять такие выражения. — Берт Миллер ехал мимо на велосипеде и все нам рассказал. Ну и ну, доложу я вам!

Эрншо помолчал в нерешительности. Он казался моложе своих сорока с лишним лет, всегда был прекрасно одет, имел прямую осанку, но успешно старался не выглядеть щеголем. Лицо болезненно-желтоватое, не лишенное приятности, с лоснившимися после бритья щеками. Воротничок накрахмален, шляпа как у Энтони Идена,[4]которой он небрежно обмахивался в данный момент. Блестящие черные волосы с белым тонким, как лезвие бритвы, пробором.

Эрншо страстно любил общество, часто хохотал, гордился своим чувством юмора. Был неплохим дельцом, искусным игроком в бридж и сквош, офицером Территориальной армии[5]с определенными претензиями на превосходство в ружейной и пистолетной стрельбе, хотя держался, как правило, добродушно и скромно. Впрочем, в его скромности было легко усомниться.

— Я просто подумал. Дик, — начал он. — То самое ружье…

— К черту ружье! — рявкнул Дик с такой неоправданной яростью, что Эрншо удивленно взглянул на него. — Я хочу сказать, — объяснил он, — его не застрелили. Он…

— Знаю, знаю. Но слушайте. — Темные глаза Эрншо пробежались по коттеджу. Губы беззвучно присвистнули. — Вам не приходило в голову — разумеется, может быть, я ошибаюсь, — что тот, кто стрелял из ружья, фактически важнейшая фигура во всем этом деле?

Дик заморгал:

— Нет, точно не приходило. Почему?

— Ну, предположим, тут есть что-то странное. Допустим, в конечном счете будет признано, что сэр Харви не покончил с собой?

— Он покончил с собой! Посмотрите на доказательства! Разве их не достаточно?

— Честно сказать, старина, — улыбнулся Эрншо, продолжая лениво обмахиваться шляпой, — произошло так много непонятных событий, что я даже не знаю, чему можно верить. — Это звучал голос всех Шести Ясеней. — Кстати, — добавил Эрншо, уставившись в землю, — я еще не поздравил вас с помолвкой с Лесли. Желаю счастья и долгих лет жизни!

— Спасибо.

Внезапно Дику стиснуло грудь. Боль была адская. Он чувствовал ее физически, стараясь не застонать. Эрншо как бы слегка замешкался:

— А… м-м-м… насчет того, о чем я говорил.

— Ну?

Эрншо кивнул на окна гостиной:

— Не возражаете, если я загляну?

— Нисколько. Я не полицейский.

Шагая на цыпочках, видимо со смутной мыслью об уважении к мертвым, Эрншо приблизился к правому окну и заглянул внутрь. Загородив глаза шляпой, он изучал экспозицию. Потом повернулся, сложив губы в приличную возмущенную гримасу и хмурясь в связи с подтвердившимися подозрениями.

— Предполагаемый убийца, — рассуждал он, указывая на стену через аллею, — прятался за той стеной, чтобы точно выстрелить в цель. Кто-то включил свет в гостиной. Хорошо! Тогда вся суть вот в чем: человек с ружьем видел, кто находится в комнате…

Дик Маркем медленно поднялся на ноги.

— Это, — объяснял Эрншо, — свидетель. С одной стороны, он может сказать: «Да, сэр Харви был один. Я не знал, что он себе вводит в вену синильную кислоту, и поэтому пустил в него пулю». А теперь с другой стороны: «Нет, сэр Харви был не один, с ним был еще кто-то». В любом случае это решило бы дело. Согласны?

Иногда встречаются столь очевидные вещи, что их не сразу видишь. Дик кивнул, разозлившись, что сам об этом не подумал.

Эрншо теперь проявил прирожденную осторожность.

— Не думайте, будто я что-нибудь утверждаю, — неловко рассмеялся он. — Вообще детективом быть не собираюсь, большое спасибо, да и не гожусь для этого. Говорю только, что сделал бы на месте того детектива, который, но словам Миллера, едет из Лондона. Попросил бы явиться этого свидетеля…

— А если он не пожелает явиться? Его ведь обвинят в покушении на убийство.

— Разве не может полиция дать обещание не возбуждать дело?

— Отказавшись в награду от судебного преследования? Эрншо надел шляпу а-ля Энтони Иден, приладив ее не на щегольской, залихватский манер, а как-то по-кавалерски, слегка набекрень. И отряхнул руки от пыли.

— Не знаю я всех этих юридических терминов, — объявил он, и желваки заиграли на его острых скулах. — Лучше… майора Прайса спросите, — предложил с легким замешательством банковский менеджер. Потом бросил прямо на Дика горящий решительный взгляд темных глаз. — Только меня особенно интересует то самое ружье, если оно то самое. Где оно теперь?

— В гостиной. Миллер должен его осмотреть.

— А мне можно взглянуть?

— Безусловно. Есть какие-то соображения?

— Во-первых, — ответил Эрншо, — это мое ружье. Помните, Прайс ходил по округе и у всех одалживал ружья для тира?

— Да.

— Во-вторых, занимая определенное положение в здешнем обществе… — Эрншо не совсем убедительно издал дипломатический дружелюбный смешок. — Ну, не важно. Опустим.

Эхо смешка, столь часто звучавшего в кабинете управляющего городским и окружным банком в Шести Ясенях, в этой гостиной казалось еще менее убедительным.

Висячая лампа над письменным столом давно была выключена, поэтому мертвец сидел в играющих солнечных бликах и тенях. Хотя Эрншо привел себя в состояние вежливой индифферентности, ему не удалось скрыть определенных эмоций, когда он осторожно обошел вокруг стола и встретился с сардоническим взглядом мертвого полуоткрытого глаза. Он поспешно отвернулся, и тут Дик предъявил ружье:

— Не бойтесь прикасаться к нему, Билл. Я сам уже впотьмах стер все возможные отпечатки. Это ваше ружье?

— Да, мое, — подтвердил Эрншо. — Ну, слушайте!

— Обождите минутку, — устало попросил Дик. — Если вы собираетесь спрашивать, кто украл вчера это ружье, я уже говорил лорду Эшу: не знаю!

— Но…

— С уверенностью могу сказать лишь одно, — напористо продолжал Дик, — его не брали ни Прайс, ни Миддлсуорт, потому что я помню, как они унесли сэра Харви. Этого, безусловно, не делали ни я, ни Лесли, потому что мы были вместе. А больше там никого не было, пока вы не пришли, пообещав присмотреть за оружием.

Хотя Эрншо по-прежнему улыбался, в глазах и улыбке исчезло всякое веселье.

— Если кто-нибудь взял ружье, то сам Прайс.

— Черт возьми, Билл, он не брал его! Ружье не сунешь ни в карман, ни за пазуху.