— По вашим словам, — допытывался Дик, — кто-то ненавидит Лесли до такой степени, что совершил убийство лишь ради того…

Доктор Фелл утомленно вздохнул.

— Дорогой сэр, — возразил он, — мы ничего не говорим о мотиве. Нам неизвестна личность умершего. Прежде чем рассуждать, каким мотивом руководствовался тот-то и тот-то, надо сначала знать, чье мы убийство расследуем.

— Значит…

— Мы с определенностью знаем одно: Лесли Грант оказалась вполне подходящим козлом отпущения. Убийца не сомневается — возможно, не сомневается по сей момент, — что грязное дело будет приписано ей как настоящей отравительнице. — Он с прищуром взглянул на Дика: — Полагаю, вы этому сами верили несколько минут назад?

— Да. Боюсь, что так.

— Ну вот! — проворчал доктор Фелл. — Не стоит изображать побитую собаку и осыпать себя в душе проклятиями!

— А по-моему, стоит.

— Даже при том, что вы, как я понял со слов Миддлсуорта, готовились защищать свою даму, что бы она ни сделала? В высшей степени предосудительно, сэр. Я должен вас пожурить. Добропорядочные граждане так не поступают. Однако, гром и молния, это поступок истинного влюбленного. — Доктор Фелл вонзил палку в землю. — Однако, учитывая наличествующие ныне трудности…

— Да?

— Вы должны помнить, сэр, что о вчерашних событиях мне известно лишь в общих чертах от доктора Миддлсуорта, а о сегодняшних в самых общих чертах от майора Прайса через констебля. Хотя выяснилось еще кое-что. Если вина за совершенное преступление должна была пасть на мисс Лесли Грант, отсюда естественно следует, что… — Он опять сделал паузу, погрузившись в глубокие размышления. Потом спросил: — Кстати, кто тот джентльмен, что ушел отсюда минуту назад?

— Я должен был вас познакомить, — извинился Дик, — да был слишком расстроен, чтоб вспомнить. Это Билл Эрншо, банковский менеджер.

— Ох, ах. Ясно. Он преследовал какие-либо конкретные цели?

— Беспокоился насчет проклятого ружья. А еще дал частичное объяснение, откуда в гостиной взялась коробочка с кнопками.

И Дик сообщил полученные от Эрншо сведения. Доктор Фелл чрезвычайно внимательно выслушал рассказ об использовании канцелярских кнопок полковником Поупом. И с не меньшим вниманием отнесся к рассказу о вчерашнем приеме в саду, равно как о необъяснимой пропаже ружья у всех на глазах. Казалось, будто что-то в последней мелкой загадке чрезвычайно заинтриговало доктора Фелла, который созерцал Дика с глубочайшей задумчивостью. Однако, вместо того чтобы объяснить, что у него на уме, доктор Фелл обратился к другому вопросу.

— Скажите-ка мне, — пробормотал он, — хорошо ли наш друг самозванец предсказывал судьбы, когда изображал гадальщика? Не возникало ли впечатления, что он обо всех людях высказывает весьма проницательные догадки?

— Кажется, его осведомленность всех просто поражала. В том числе…

Снова острой и быстрой иглой кольнуло предположение — «предсказатель» сообщил Лесли нечто такое, что она впоследствии упорно скрывала, даже лгала. Доктор Фелл это заметил.

— Позвольте предположить, — вставил он, — что вы вновь погрузились в кошмары? Архонты афинские! Если он вас так сильно загипнотизировал вымышленной историей, разве не мог и ей преподнести нечто подобное?

— Вы хотите сказать, будто он рассказал Лесли какую-то жуткую сказку?

— Видимо, — заключил доктор Фелл. — Это его специальность.

Все явственнее вырисовывался ободряющий здравый смысл, объяснявший трудные вопросы. Дик лихорадочно заговорил:

— Как только вернется констебль и меня снимут с охраны, я должен сделать одно дело. Пойти прямо к Лесли и попросить прощения.

Это позабавило доктора Фелла.

— Попросите прощения, — ухмыльнулся он, — за то, что защищали ее?

— За все! Расскажу, какой был свиньей! Выложу всю историю!

— Если желаете, можете прямо сейчас пойти, — предложил доктор Фелл, — а я посторожу. Было б очень интересно осмотреть комнату. Потом, если окажете мне любезность, попрошу вас мне все изложить. У меня сложилось впечатление, — махнул он рукой в воздухе, — что имеющаяся в моем распоряжении в данный момент информация не только не полна, но и вводит меня в заблуждение. Кстати, когда вернетесь, возможно, найдете меня в «Эшхолле».

— В «Эшхолле»? Вы знакомы с лордом Эшем?

Доктор Фелл показал палкой:

— Это, как я понимаю, территория поместья?

— Да. Можно пройти через рощу за полем, попав туда коротким путем.

— Я знаком с лордом Эшем, — уточнил доктор Фелл, — только по переписке. Мне, видите ли, любопытны его исторические изыскания. Предок Эша был фаворитом королевы Елизаветы Первой. Последний, предшественник нынешнего, был гулякой, который возмутил пол-Европы связью с известнейшей в свое время дамочкой легкого поведения. Нынешний лорд Эш задался целью написать семейную историю со времен того самого первого до того самого предпоследнего. Фактически это будет история Англии на протяжении трех с половиной столетий. Если у него хватит денег на… — Доктор Фелл, спохватившись, прервался. — Не имеет значения. Ну, так посторожить вместо вас, сэр?

Миддлсуорт тронул Дика за локоть.

— Пойдемте, — предложил он, — я вас подвезу. У меня операция в половине одиннадцатого.

Доктор Фелл, уже полностью позабыв о них, прошествовал по двум каменным ступеням в коттедж. Когда Миддлсуорт разворачивал автомобиль на дороге, они, бросив последний взгляд на коттедж, увидели его в гостиной. Сперва доктор Фелл, как сова, осматривал разбитое окно слева, потом обследовал второе окно с пулевым отверстием в нижней фрамуге, сбоку от металлического шпингалета.

Дик сидел в машине Миддлсуорта, в который раз по-новому переживая вчерашний вечер. Пока они мчались по Галлоус-Лейн, откуда было уже недалеко до Хай-стрит и до дома Лесли, каждый произнес лишь одну фразу.

Дик сказал:

— Спасибо!

Миддлсуорт ответил:

— Не за что.

Но при этом они словно рукопожатиями обменялись.

Когда Миддлсуорт затормозил перед домом Лесли, Дик немного постоял, глядя на тихую Хай-стрит. Даже просто смотреть на Хай-стрит ему было приятно, физически приятно.

Там стояли знакомые дома. Почта с темпераментной начальницей, где даже автомата с марками не было. Магазины, пивная «Грифон и ясень», три-четыре конторы, стройное кирпичное здание городского и провинциального банка. Дальше серый невысокий шпиль церкви, возглавляемой достопочтенным Артуром Гудфлауэром, часы которой отбивали сейчас четверть одиннадцатого.

Колокол вызванивал мелодию, которой не слышал никто, кроме Дика Маркема. Он зашагал по дорожке к дому Лесли.

На звонок в дверь никто не ответил. Дик опять позвонил, снова безрезультатно, и тут заметил, что парадная дверь прикрыта неплотно.