– Неправильно! – воспротивился такому решению Жюль. – Жестоко! И степень виновности у всех разная к тому же.

– О, да! Отличная воспитательная мера, лишить того, чего больше всего хочется, – одновременно с ним сказал тан Мотерри. И еще он засмеялся.

И смех этого человека моментально привел Жени в некое иступленное состояние. То, что сделала дальше, обычно не было ей свойственно. Да, отличалась порывистостью, еще имела ряд недостатков. Но чтобы чуть ни ногой открывать двери?! А тут эта дверь еще вела в кабинет отца. И он там находился не один, а с гостями. И гости не простые, а те, что уже оказались недавно свидетелями вопиющего безобразия в их доме и семье. А Жени влетела к ним хвостатой кометой, фурией, демоницей. Бледная, глаза сверкали, кулачки крепко сжимала, и подскочила прямо к тан Винсенту ли Мотерри.

– Ненавижу! Видеть вас не могу! – не отдавала себе отчета, что творила, как и не представляла на кого сейчас точно выплескивала накопившиеся отрицательные эмоции, так как в большей степени получила их все же от совсем другого брата. Но за камзол ухватила именно главу тайного сыска. Его и пыталась трясти. – Решили, что являетесь единственной звездой на небосклоне? Уверовали в абсолютную собственную неотразимость? Наивно вообразили, что желанны для всех и каждой девушки королевства Мартиньес?! Ха! Не знаю, что в вас нашли мои сестры, а по мне так, совершенно заурядная личность. Во всех отношениях! Да! Обвешался, понимаете ли, чужими изобретениями, и сидел весь из себя непоколебимый! И ухмылочками сыпал на старания девушек ему понравиться. А сам нисколько их попыток обратить на себя внимания не пресекал. Даже провоцировал. Да, провоцировал! А теперь что? Девушки плохие и недостойные, а он весь из себя правильный! Ух! Хочется рвать и метать! А знаете почему, уважаемые таны? Не терплю лицемерия.

– Но! Милая! – попытался Винсент разжать кулачки Жени, но не тут то было.

– Занервничали? А правильно эльфийский посол про вас сказал… Вот эти таны пришли в наш дом с открытыми намерениями. А вы, зачем пожаловали? Я крупно сомневаюсь, что в списке женихов оказались просто так. Как и в том, что вообще собираетесь жениться в этом году. И знаете почему? С такой насмешкой в глазах, какая была у вас при первом же взгляде на Лауру с Луизой, на девушек женихи не смотрят. Так зачем вы явились в этот дом?!

– Женевьева?!! – повысил на нее голос отец.

И тут произошло то, что она сама от себя не ожидала. Раньше никогда, ни за что не оговорила бы другого человека. А тут получилось и того хуже, переложила на него ответственность за свой же поступок. Вот как! Нет, точно не в себе была.

– А что?! Посмотрите на этого тана! У него, что ни перстень, то артефакт. Даже запонки с секретом! Что же тогда может находиться в карманах? Страшно представить! А вон в том конкретном перстне находится некое порошкообразное вещество. Чем не вариант, что сам на соседок по столу и сыпанул им? Не понравились девушки, и он…

– Женевьева!

– Вот как! – прищурился на нее Винсент. – Ловкая малышка! И доказать сможете?

– Легко. Я же почти выпускница академии. Известного вам факультета. И у меня не одни «вопиющие бардаки» получаются, между прочим. – Она тоже ответила ему подобным прищуром. Правда, оставила, наконец, его камзол в покое и даже отошла на некоторое расстояние. – А ты, папа, забыл, что именно твоя средняя дочь наполнила дом всякими приспособлениями собственного изобретения? И раньше ты не говорил о них с таким пренебрежением, как минуту назад.

– Женевьева, дочь…

– А я дани и так верю, – воскликнул тут Жюль. – Милая моя, вы, наверное, серьезно перенервничали? Что могу сделать для вас, чтобы сгладить впечатления этого вечера? Хотите пойти со мной на первое свидание? Вот!

И он с поклоном протянул девушке золотой браслет, тот самый, про который говорил певец недавно. Если жених оказывался впечатлен предполагаемой невестой, то дарил ей такую вот вещь. Это же означало, что после принятия девушкой дара молодые люди могли чаще видеться.

– Да подождите вы! – встал между ними неприступной преградой Винсент. – Вы что, не понимаете, что дани Женевьева выдвинула серьезное обвинение против меня. А я теперь настаиваю на доказательствах. И так, юная обличительница, где они?

– Везде! Как уже сказала, дом начинен охранной системой, разработанной лично мной. Правда, папа? Вот! Смотрите сюда. Видите датчик? А эту камеру? Еще обращу ваше внимание вот на этот артефакт у меня на запястье. Кстати, папа, у тебя же такой тоже есть. Ты, разве, не почувствовал, как он сработал? Причем не один раз. Я как разработчик системы, могу объяснить, что это значило. А еще можем…

– Кажется, дани уложит сейчас главу тайного сыска на обе лопатки, – раскатисто засмеялся известный на все королевство бас.

– Значит, решили упираться? – одними губами спросил Винсент эту бунтарку. А вслух сказал иное. – Чего вы добиваетесь?

– А мне кажется, что на этом всем следует остановитьс, – потеснил в сторону тана Мотерри Жюль.

–Э, э! – несколько растерянным выглядел Ральф ли Сонсерт.

– А что?! – очень веселым зато выступал певец. – Сегодня, все же, праздник. Надо вспомнить, наконец, о Светлой.

– Действительно, праздник… – отец Жени вопрошающе смотрел на Винсента, а тот, не отрывая по-прежнему прищуренных глаз от девушки, медленно, но принялся кривить губы то ли в улыбке, то ли в усмешке.

– А я ведь серьезно желаю вручить этот браслет… – предпринял вторую попытку Жюль одеть Женевьеве на руку символ его первичного выбора невесты.

– Жени, что с тобой? – забеспокоился тут отец, заметив необычную бледность лица дочери. – Тебе плохо?

– Вам плохо, дани? – шагнули к ней одновременно Жюль и Винсент.

Она действительно покачнулась, и было похоже, что еле устояла на ногах. Но из всех протянутых к ней рук помощи выбрала отцовский локоть. Уцепилась именно за него и сделала несколько судорожных вдохов, чуть прикрыв глаза.

– Ничего страшного. Сейчас все пройдет. Перенервничала, видно.

При таких ее словах все присутствующие мужчины с осуждением посмотрели на Винсента. А тот снова усмехнулся. И Жени заметила это. Наверняка, тан награждал ее в тот момент не очень приятными для нее эпитетами. Правда, про себя. А что?! Смолчал же, однако. Факт. Интересный факт. Она на него повесила незаслуженное обвинение, оскорбительное обвинение, а он ей его спустил с рук. Нет, возьмись они дальше спорить, могла бы выкрутиться. Это же ее был дом, охранки – ее детище. Знала досконально угол обзора каждой камеры. И уверена была, что запись ее вину не подтвердила бы. Как, впрочем, и вину Винсента ли Мотерри. Но он-то знал, что был непричастен к озвучке мыслей девушек. И что тогда выходило? А непонятно, что. Ох, аукнется еще ей эта его уступка!

– Папа! Мне бы на воздух! – оттолкнулась Жени спешно от отцовского локтя и заспешила в сторону выхода из дома.

– Девочка моя, тебе помочь? Нет? Хочешь побыть одна? Шубу накинь, Жени!