губ, слушая изложение событий за гранью человеческого понимания.

Когда он умолкает, я какое-то время продолжаю неподвижно сидеть, оглушенный. Руки трясутся от ярости. Из груди рвется крик. Я сдерживаю его, встаю и начинаю мерить комнату шагами. Блум лежит, обеспокоенно следя за мной взглядом.

– Почему вы об этом не говорили?

– Меня никогда не спрашивали.

– Зачем вы переписывались с заключенным?

– Я подумал, это пойдет ему на пользу.

– Он знает, что вы знаете?

– Нет.

Я уже взялся за ручку двери, но он окликнул меня, чтобы поблагодарить.

– Я не хотел уносить это с собой в могилу. Можешь забрать всю папку. Я не хочу больше об этом думать.

– Вы больше ему не пишете?

– Слишком болят пальцы, почерк не разобрать. Артроз. Жаль, что я перестал писать. Я объяснял ему. Но у меня такое ощущение, что я тоже его бросил, как вся его семья.

Напоследок он еще раз гладит собаку. Зарывается в шерсть скрюченными пальцами. Думаю, эта терапия справляется с болью не хуже других.

Блум – мягкое болеутоляющее средство.

Какое-то время я сижу в машине и пялюсь на папку на пассажирском сиденье. Она словно кричит о правде, которую никто не хотел услышать.

Я открываю папку и читаю первую газетную вырезку.

ПРОИСШЕСТВИЯ

«Последние новости Эльзаса», 14 сентября 2007

В субботу вечером в коммуне Сен-Пьер столкнулись два автомобиля: BMW 3-й серии и Mini Countryman. По предварительным данным, водитель BMW на большой скорости проехал знак «Стоп» на опасном перекрестке, не оставив шансов пассажирам Mini, который в это время двигался по главной дороге. В то время как молодой водитель и его пассажир отделались несколькими ушибами, двое из трех пассажиров пострадавшего автомобиля погибли на месте, что стало невосполнимой утратой в медицинском сообществе. Жертвы – профессор Жан-Батист Клодель, всемирно известный детский кардиохирург, и его жена Рашель Клодель, врач-психиатр. Подруга супругов, кардиолог из Парижского региона, в настоящее время находится в критическом состоянии в реанимации университетской больницы Страсбурга.

Глава 41

Сердце растет как на дрожжах

Капуцина замешивает тесто на хлеб, продолжая думать о фразе доктора Дидро, которая уже неделю крутится у нее в голове: «Это долгий путь, но он есть, и он того стоит». Ей хочется его пройти, ради самой себя, ради сестры, может, ради Адриана, если их общение и дальше будет таким приятным.

На столешнице звонит телефон. Руки в липком тесте – она не успеет ответить. А ведь Адели обычно звонит в определенное время, звонок пропустить нельзя. Наклонившись над телефоном, Капуцина кончиком носа сдвигает к центру зеленый кружок, а затем, прищурившись, нажимает на значок громкой связи.

– Привет, Кап! Как дела?

– Не считая того, что пришлось разблокировать телефон носом, чтобы тебе ответить, все в порядке.

– Слушай, я не могу долго разговаривать…

– Именно поэтому пришлось действовать носом. Как ты? Все хорошо?

Адели с заразительным воодушевлением рассказывает о том, как классно встретить таких же ребят, как она, с такими же мечтами, страхами, желанием изменить мир. Старшая сестра слушает ее, продолжая месить тесто. Пока Адели взахлеб говорит о пермакультуре, курятниках, солнечных печах, супе из крапивы, самообеспечении и системе местного обмена, Капуцина думает, что выпечка домашнего хлеба – первый шаг к этому идеалу.

– У нас конкретные проекты и куча идей! Мы мечтаем построить новый мир, поменять обычаи и спасти то, что еще осталось. На следующей неделе едем в Гренобль сажать лес в городе. Это очень крутой большой проект, я тебе потом расскажу.

Капуцина волнуется, что ее сестра, немного мечтательная, немного сумасбродная, так далеко, в незнакомой обстановке. А могут же быть столкновения, как показывают в новостях, во время демонстраций или когда активисты устраивают пикеты. Адели ее успокаивает: они выбрали именно эту группу за пацифизм, конструктивные проекты и вовлеченность в жизнь местных общин. Адели всегда терпеть не могла насилие. Автокатастрофы, в которой погибли родители, ей хватило на всю жизнь.

Она уже повесила трубку. Ее ждут.

А кто ждет Капуцину?

Ее сердце растет как на дрожжах вместе с тестом на изразцовой печке, потрескивающей в гостиной.

Глава 42

Изящное приглашение

Здравствуйте, Адриан.

Я думала о вас сегодня.

Говорила с сестрой по телефону.

Думаю, ее глагол жизни – «спасать».

В общем, ваша теория мне нравится, но свой глагол я пока не нашла.

У меня есть предположение, но нужно проверить.

Надеюсь, у вас все в порядке?

Хорошего дня,

Капуцина.

Здравствуйте, Капуцина.

Я тоже о вас думал.

Вы найдете свой глагол, не сомневаюсь!

А вы почему обо мне думали?

Нужна конкретная причина, чтобы о ком-то подумать?

Впрочем, мне о вас напомнил Блум.

Мне кажется, он по вам скучает…

Какой изящный способ предложить встретиться…

Вы меня раскрыли.

Что ж.

Если захотите снова увидеться, буду рад.

Блум подтверждает – он тоже будет рад.

Глава 43

Зарождающиеся мечты

Капуцина вошла в мастерскую с улыбкой, нежно погладила предплечье Оскара и сперва включила музыку, а потом уже взялась за инструменты, в идеальном порядке разложенные на верстаке.

Она давно не чувствовала такой легкости.

Капуцина заметно продвинулась с черепом. В последние недели она работала усердней, чем обычно. Оставалась в мастерской часами, иногда приходила с самого утра и поднималась только перекусить, как будто ей вдруг захотелось побыстрее закончить и перейти к чему-то новому.

Или кому-то.

Потом она устраивается на диване в гостиной, несколько минут любуется дивным видом на заходящее за гору Сент-Одиль солнце и открывает толстую книгу, которую взахлеб читает последние три дня – с чашкой травяного чая в руке и зарождающимися мечтами в голове.

Капуцина наткнулась на нее случайно, увидела в витрине книжного магазина в Оберне. Это полная, если не исчерпывающая энциклопедия от истоков до наших дней, в ней есть основы как теории, так и практики, со схемами, планами и даже бухгалтерским анализом целесообразности того или иного проекта. А в самом конце – список учебных центров и контакты специалистов.

Она перелистывает страницы, делает заметки, возвращается, поднимает глаза, о чем-то раздумывая, и снова погружается в книгу. Ей хочется научиться, понять, а может, и применить на практике – кто знает, почему бы и нет.

Возможно, она бы никогда не заинтересовалась огромным томом по пчеловодству, не удивись доктор Дидро несколько недель назад, как спокойно она сидит с пчелой в волосах.

Глава 44

Защищенная от всего

Очень люблю смотреть, как меняются мои пациенты! Я замечаю это с первого взгляда в приемной, стоит мне открыть перед ними дверь. Сразу видна их внутренняя погода. Сегодня у Капуцины после дождя наконец вышло солнце, хотя тучи еще не рассеялись. Она светится изнутри, и кажется, это солнце освещает даже хмурое ноябрьское небо с его нескончаемой моросью.

Я часто думаю о ней. Ее родители были прекрасной парой. Известные, признанные специалисты, трудившиеся на благо других. В газетах, в медицинских кругах много обсуждалось, какая это большая утрата для профессионального сообщества, для пациентов, но, кроме одной строчки в статье, нигде не говорилось о двух сиротах. Безмолвная драма. Когда ушедших оплакивает столько незнакомых людей, у самых близких словно крадут право на личное горе.

Капуцина глубоко зарыла эту печаль в своем тайном саду и засадила ее цветами ради сестры.

И сегодня я чувствую себя плугом.

– Жизнь все-таки забавная штука, – вдруг произносит она.

– Правда? Рад это слышать от вас.

– Из-за случайного стечения обстоятельств происходят удивительные встречи. Страшно представить, сколько ситуаций в считанные минуты могут изменить весь ход нашей жизни…

– Верно. Мы как деревья. Рождаемся с корнями и стволом, а дальше ветвимся, встречая новых людей и делая тот или иной выбор.

– Авария тоже была делом пары секунд.

– Да.

– Стоит ли искать в этом смысл? – спрашивает она