— Ты забыл? Мы ведь в Землях Мечты! Арамиты попросту незамечают этих мест. Они могут стоять на волосок от нас — и видеть лишь деревьяда птиц. Земли Мечты всегда ведут себя так — до тех пор, пока мы существуем идаем им силу. Разве ты забыл, почему они носят такое имя?

— Тогда отчего же мы боимся арамитов? Ее улыбка исчезла:

— Мы боимся «правды» их Разрушителя. Боимся, что его мечтыокажутся сильнее наших. Чем больше он набирает силу, тем меньше становятсяЗемли Мечты. Его «правда», его реальность все быстрей и быстрей завладеваетнашей. — Она широко развела руками. — Когда-то давно Земли Мечты простиралисьна весь континент. Но потом появился Разрушитель.

— «…И началась Игра всерьез…» — бессознательно процитировалГрифон.

— Что?

Он тряхнул головой, пытаясь собрать воедино осколкивоспоминаний, но они, как обычно, погрузились в трясину его сознания.

— Не знаю… Цитата… не помню, откуда. — Он в бессильной злобесжал кулаки. — Вот так всегда! Теперь я понимаю, что чувствовал Кейб!

— Кейб? — в тревоге ощетинилась Тройя.

— Это мой друг. Один из самых близких, что у меня есть…были. Он тоже мучился провалами в памяти…

— А что с ним случилось?

Грифон огляделся, но вокруг все было безмятежно-спокойно;разве что несколько назойливых мошек…

— Кейб родился хилым, болезненным. Его отец — безумныйколдун Азран Бедлам. Бедламы были величайшими из волшебников, но сумасшедшийАзран убил своего брата и пытался убить отца. Он воспитал бы Кейба по своемуобразу и подобию — точнее сказать, погубил бы бедного мальчика. Но НатанБедлам, дед Кейба, выкрал ребенка и отдал на воспитание другому человеку.Однако Натан понимал, что мальчик слишком слаб, и, зная, что сам он скороумрет, отдал ребенку часть себя. Часть своей души, своей сущности. Такимобразом, Натан в некотором роде продлил себе жизнь…

Женщина-кошка покачала головой в изумлении:

— Я никогда прежде не слышала ничего подобного.

— И вот, Кейб порою чувствовал себя так, словно в нем живутдва разных человека. Он вырос, не зная, чей он сын — понимаешь, Азран все ещебыл жив, — и часто вспоминал подробности не своей жизни. Так же и я теперьвспоминаю свое прошлое.

Тройя ободряюще улыбнулась:

— Может быть, Ворота исправят это?

— Может быть, Ворота исправят что? — спросил тихий, новластный голос. Однако поблизости не было ни души!

Грифон ощетинился, готовый выпустить когти либо применитьволшебство — от невидимых незнакомцев добра не жди! — но Тройя мягко сжала емуплечо и шепнула:

— Успокойся! Это лорд Петрак, Воля Леса!

Пока Грифон ломал голову над тем, что может означать стольнеобычный титул, фигура, которая прежде была невидимой, подошла поближе. Грифонозадаченно склонил голову набок, недоумевая, как он раньше не заметил этосущество, которое — теперь он не сомневался в этом! — все время находилосьрядом.

Лорд Петрак (что такое Воля Леса, птицелев по-прежнему непонимал) ростом был с Моргиса. На плечах его красовалась оленья голова с такимиветвистыми рогами, которые сделали бы честь любому настоящему оленю. Туловищелорда Петрака было вполне человеческим, хотя руки напоминали лапы енота, а ногизаканчивались раздвоенными копытами. На нем была одежда из львиной шкуры, накидкаиз зеленой листвы и пояс, с которого свисало несколько мешочков. В левой рукелорд Петрак сжимал посох.

Тройя опустилась перед ним на колени и с величайшимпочтением в голосе произнесла:

— Здравствуй, Воля Леса!

Несмотря на оленью голову (а может, напротив, благодаря ей)облик лорда Петрака внушал мысли о силе и могуществе. Но эта сила была нетакова, как у большинства правителей. Петрак явно жил в мире и гармонии сосвоей силой — редкая, достойная зависти черта для любого, кто обладает властью.

— Я не настаиваю на соблюдении ритуалов, котенок. Оставь ихдля Хаггерта и прочих.

— Если кто и заслуживает почтения, лорд Петрак, так это ты.

Уголки оленьего рта слегка изогнулись:

— Спорный вопрос. Но постой! Мы с твоим спутником еще незнакомы, и я хочу знать, почему вы с ним ищете Ворота.

Грифон запоздало поклонился и представился. Петрак кивнул вответ и добавил:

— Я и сам вижу, что ты — один из нас. Зря Мрин-Амринбеспокоится. По-моему, они с Хаггертом шарахаются от собственной тени.

— Хаггерт не… — начала было Тройя, но лорд Петрак жестомостановил ее:

— Не нужно защищать Хаггерта. Можешь не сомневаться: этобыла его идея ровно в той же степени, что и Мрина-Амрина. Хаггерт — хорошийчеловек, но слишком недоверчивый. Такова цена власти…

— И все же я пойду к Воротам, — сказал Грифон.

— Зачем? Я поручусь за тебя. Грифон покачал головой иобъяснил:

— Не ради Повелителей Стражи, хотя я был бы рад сделать имприятное; ради себя самого. Ради моего душевного покоя. Я надеюсь, что встречас Воротами поможет мне вспомнить очень важные вещи.

— А стоит ли их вспоминать? Ворота — самое сердце ЗемельМечты. Они гораздо старше, чем указывают летописи. Ты можешь погибнуть!Надеюсь, это тебе объяснили? — Петрак переложил посох из руки в руку.

— Да. Но я все равно хочу туда пойти.

— В таком случае, идти осталось недолго. Ворота за темхолмом.

Тройя и Грифон поглядели туда, куда указывал ПовелительСтражи. Женщина-кошка нахмурилась:

— Лорд Петрак, но я была уверена, что это гораздо дальше.

— Мой титул, — со смешком ответил лорд Петрак, —предполагает некоторые выгоды. Скажем так: я знаю самые короткие тропы. Идемте.Я выведу вас так, чтобы вы не заплутали.

Они шли по лесу, и только тут Грифон начал понимать, чтоозначает «Воля Леса». Отовсюду, стремясь поприветствовать человека-оленя,собирались лесные жители. Даже хищные звери забывали о своих природных повадкахи тянулись к руке Воли Леса. Однако животные не относились к нему как кповелителю или божеству — они явно любили его. Петрак не правил ими — он былодним из них. Его желания совпадали с их желаниями, а те, в свою очередь,совпадали с желаниями Земель Мечты…